«Колонка А» — городской, а может, и национальный центр светских сплетен. Да ладно, чего там скромничать, раз уж Манхэттен — центр медийной вселенной, тогда «Колонка А» — лучшая в мире газета слухов. И Тим в ее редакции — второй человек после Чарли Роджерса, который занимает свое место уже почти двадцать лет и к сорока девяти годам почти созрел, чтобы присоединиться к списку динозавров, считающих, что Фрэнк Синатра и Элизабет Тейлор все еще заслуживают внимания прессы. Такой расклад вполне устраивал Тима, который мог самостоятельно выбирать себе темы статей. Кроме того, если ты у руля — тебе и разбираться с адвокатами и их претензиями. Именно тебе в таком случае придется заниматься неотложными делами в четыре часа дня пятницы, когда все нормальные люди смылись с вонючих городских улиц на потные пляжи.
По крайней мере, именно это Тим говорил всем, кто спрашивал, что он думает о своей работе, но правда-то состояла в том, что порой ему хотелось, чтобы с Чарли случилось несчастье, чтобы ему пришлось оставить руководство колонкой, и тут Тим бы всех спас — показал бы миру, что как руководитель он незаменим. Ну, пусть Чарли заболеет болезнью Лайма[4]или сломает копчик. Пусть с ним случится нечто не слишком серьезное, но требующее продолжительного лечения.
В рассеянном свете раннего утра скрипучая лестница, ведущая к квартире Тима, показалась ему грязнее, чем была вчера. Повсюду валялись сигаретные окурки, пустые пивные банки, из мусорного мешка по лестнице стекала тонкая струйка жидкости. Может, это даже его мешок. Тим задумался, не найдется ли компания по уборке помещений, которую он смог бы убедить предоставить ему бесплатную уборщицу в обмен на то, что он назовет их в своей статье «службой уборки домов знаменитостей» или «горничными звезд». При зарплате шестьдесят пять тысяч долларов в год он не мог позволить себе нанять уборщицу, да и не считал справедливым тратиться на коммунальные услуги, исключая разве что квартплату.
Когда несколько лет назад он писал для придворной газеты империи супермаркетов, то зарабатывал гораздо больше, но подарков ему не дарили. Не находилось желающих говорить по телефону, никто не приглашал его на обед в заведения, где гамбургеры стоят по двадцать пять долларов. В те времена, чтобы попасть в номер Майкла Джексона в отеле «Плаза», ему пришлось дать взятку горничным. Тогда ему удалось пронюхать, что Перчаточник (кличку Тим придумал сам специально для статьи) засорил унитаз вырванными из журнала страницами. Журнал был, скорее всего, порнографическим. Хорошая получилась статья.
Да, неплохие были времена, но сегодня-то расклад получше. Бесплатные номера в отелях, бесплатная выпивка, бесплатная еда, бесплатная одежда, бесплатное все, чего душа пожелает. «Да вы знаете, кто я?» — это теперь работает железно, да так, что мерилендские друзья нынче хвастаются, что учились с ним в школе.
Наконец Тим отпер дверь квартиры. Едва войдя, он споткнулся о лежавшие на полу кучи грязного белья и кипы старых газет. Нет, служба уборки или уборщица, которые готовы работать по бартеру, за рекламу, просто не могут не существовать.
Тим перебрал корреспонденцию. Счета. Они периодичны, как журналы: только, кажется, оплатил все за этот месяц, как прибыла новая пачка и надо все начинать сначала. Тим снял футболку, джинсы и бросил в кучу белья, где они, пахнущие сигаретным дымом и в пятнах от пролитых напитков, пролежат еще, как минимум, неделю, пока он не отнесет их в ближайшую прачечную. Ему тридцать один год от роду, а он не научился даже гладить рубашки и потому сдает их в расположенную неподалеку химчистку — «химчистку для звезд!»
Он развернул салфетки, слежавшиеся в кармане джинсов. Ночью он собрал неплохой материал. Водитель лимузина, нанятый, чтобы развозить звезд второй величины, рассказал Тиму, что некий голливудский мега-актер, обвиненный в убийстве собственной жены, помочился на заднем сиденье машины вместо того, чтобы по-человечески попросить водителя остановиться у туалета. Фирма по прокату автомобилей тихонько выставила ему счет в триста долларов. Отличный материал, особенно если учитывать тот факт, что актер вскоре предстанет перед судом. «Ненавистный Голливудский Повеса ссать хотел на шофера». Да, пойдет.
Некий промоутер готов предоставить Тиму лимузин и столик для вип-персон, а в обмен он мечтал заполучить на одну и ту же вечеринку двух старлеток, которые ненавидят друг друга, так как насмерть бьются за сердце одного и того же голливудского красавчика. Подобные стычки привлекают внимание, притягивают к себе манхэттенских мотыльков, готовых выложить триста двадцать пять долларов за зарезервированный в клубе столик и прилагающуюся к нему бутылку водки.
Тим позвонил на автоответчик Чарли и оставил сообщение о Повесе, чтобы до утреннего собрания редакторов, которое начинается в одиннадцать часов, Чарли успел подготовить пресс-релиз. Так Тиму не придется писать каждому из редакторов отдельно, когда он доберется, наконец, до редакции. Он проглотил амбиен и, запив таблетку пивом, ждал отупения, дремоты и тьмы, в которых можно раствориться.
На открытии «Райпа» Блейк выказал превосходное самообладание. Он выпил всего четыре коктейля, вынюхал всего три дорожки кокаина, выкурил всего одну сигарету и пришел домой уже в 1:30 ночи. «Крайне необычно», — подумал он, довольный собой настолько, что если бы мог, то одобрительно похлопал бы себя по плечу, подходя к своему дому в парке Гран- мерси и в очередной раз, пожалев, что в дверях придется столкнуться со швейцаром. Он хоть парень и приятный, но лишние свидетели его частной жизни Блейку не нужны.
На открытии клуба Блейк нарыл-таки нечто, что оправдало поход на вечеринку — сделало вечер чем-то большим, чем простой рабочий визит в заведение, чтобы клубные сплетники не забыли о его существовании, особенно если они готовят нечто, куда Тима из «Колонки А» не пригласят. Молоденькие старлетки и тусовщики в это время года творили на вечеринках невероятное: резали водопроводные шланги в туалетах или танцевали на банкетных столах без исподнего. Единственные, кого это беспокоило, — это их родители, которые пытались вызвонить главного редактора и оправдать своих дочек «нежным» возрастом — аргумент, который мгновенно становится несущественным, как только их дочерям предлагают участие в выгодном телепроекте.
Сегодня вечером Блейк разузнал, что некая модная модельерша должна была создать униформу для официанток клуба, но владелец заведения платить ей отказался, так что на открытии весь обслуживающий персонал работал в собственной черной одежде. Модельерша, не будь дурой, подала на владельца клуба в суд. Информация, в которой фигурирует судебное разбирательство, — самая лучшая, потому что ее легко проверить через адвокатов «Манхэттен мэгэзин». Все, что нужно, — послать одного из менеджеров по проверке фактов, например Элисон Уайт, в суд на Сентер-стрит и дать с собой полный карман четвертаков для ксерокопирования судебных документов. Элисон особенно благоволила Блейку: он не жадничал, всегда отдавал ей пригласительные на вечеринки, куда сам идти не хотел. Более того, он — единственный холостой гетеросексуал в редакции.
