Я выхожу из машины, наскоро разминаюсь и надеваю новые солнечные очки от «Шанель». Выгляжу я настолько шикарно, что и впрямь могу стать приманкой для очередной мышки. Интересно, для какой? Придется ей прежде сдать анализы на ДНК!
Небо синее, солнце заливает светом тропинку. Невероятно прекрасно! Вокруг никого, если не считать двух птиц — судя по всему, воробьев, а может быть, синиц. В следующий раз, когда я решу подписаться на какое-нибудь издание, это будет «Флора и фауна», а не каталог косметики.
Холм довольно крутой, но я даже не запыхалась. Я в лучшей форме, чем думала. Вдыхаю запах сосен — о, это не то что аромат тех шестидесятидолларовых свечей, которые мы обычно зажигали в гостиной! Прогулка мне нравится. И это нетрудно! Должно быть, в результате физической нагрузки по моему телу начинают циркулировать гормоны, я чувствую нечто вроде легкого опьянения. Отпиваю из бутылки воды и иду дальше. Я еще могу выбиться в лидеры. Путь, по которому я пойду теперь, лишившись мужа, — это путь сильной, независимой, преодолевающей все преграды женщины. Килиманджаро меня, пожалуй, устроит. Эверест — слишком избитый маршрут.
Я пускаюсь в путь. Но уже через несколько минут оказываюсь на вершине холма. Следовало прихватить с собой флаг? Я удовлетворенно смотрю по сторонам — на скалистые утесы и зеленые горы. Здесь, на этом широком плато, я сяду и съем ленч. Впрочем, меня смущает стремительное восхождение: каких-то семь минут. И этим похвалялся Билл? Я начинаю стаскивать рюкзак, чтобы полежать на солнышке, и в паре метров от себя замечаю деревянную табличку с надписью «На Таурус». Стрелка указывает в сторону тропы, ведущей на довольно крутой подъем. Значит, этот холмик — всего лишь прелюдия? Как символично! Ты думаешь, что уже у цели, но оказывается, это всего лишь стартовая черта.
Я перешнуровываю обувь, поправляю лямки рюкзака и, исполненная решимости, иду дальше. Начало тропы хорошо утоптано, и пусть метки на деревьях отстоят друг от друга дальше, чем мне бы того хотелось, я ни о чем не беспокоюсь. Но по мере того как я углубляюсь в лес, тропинка становится все более и более заросшей, густая осенняя листва делает желтые отметки на стволах почти неразличимыми. Я останавливаюсь и озираюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться. Ага, вон желтая метка. Я снова двигаюсь вперед и пробираюсь сквозь колючие заросли, с трудом прокладывая себе путь в кустах ежевики. Что, кроме меня, тут никто не ходил? Делаю еще с полсотни шагов, оглядываюсь и понимаю, что метки на деревьях исчезли и я стою под раскидистым дубом. Который начинает желтеть, черт его побери!
Только не паниковать! Нужно всего лишь вернуться обратно на тропу. Но чем упорнее я пытаюсь это сделать, тем забредаю дальше в лес. Нет уж, быть первопроходцем-одиночкой я не собираюсь. Я лезу в карман джинсов и достаю телефон. 911. Но как объяснить, где я? Впрочем это ведь служба спасения. Так что пусть и ищет. Я открываю свой сверхсовременный, оснащенный всеми мыслимыми и немыслимыми прибамбасами (фотоаппарат, игры, Интернет) телефон и вижу на экране надпись: «Вне зоны доступа». Черт! Но хоть фотоаппарат работает. Так что перед смертью я себя сфотографирую.
Кто сказал про смерть? У меня с собой вода, две плитки шоколада и сандвич с сыром. А если учесть количество съеденного накануне печенья, то на одних только собственных жировых отложениях я смогу продержаться самое меньшее четыре месяца. Приободренная мыслью о том, что мои округлые ляжки, возможно, спасут мне жизнь, я снова принимаюсь брести вперед и через двадцать минут опять натыкаюсь на очередное желтеющее дерево — судя по всему, это и есть тот самый дуб, и я просто хожу по кругу. Если я выберусь отсюда, то перееду на Манхэттен. По крайней мере он спроектирован с точки зрения геометрии. Мало кто в состоянии заблудиться по дороге с Шестьдесят второй улицы на Шестьдесят шестую.
Я чувствую усталость. Вот эта палка мне не повредит. Иду из последних сил, втыкая суховатую ветку в землю перед собой. Только руки у меня отчего-то начинают чесаться. О дьявол! Я подняла палку с кучи листьев. Это был муравейник! Красные муравьи!
Я ору как ненормальная и забрасываю палку подальше. Палка описывает полукруг и сшибает гнездо шершней. Они атакуют в лоб, я ору еще громче…
— Помогите! Помогите!
Я бросаюсь бежать не разбирая дороги, несусь через заросли, пока, споткнувшись о камень, не лечу в ручей, лицом вниз шлепаюсь в воду — во весь рост. Несколько секунд лежу, пытаясь отдышаться. Если бы это происходило в кино, то сейчас должен был бы появиться роскошный главный герой и спасти меня. Я поднимаю голову. Главный герой, судя по всему, намека не понял. Зато шершни убрались, а холодная илистая вода смягчила жгучую боль от укусов. Очень хорошо! Я обмазываю глиной покрытое волдырями лицо, не забыв про шею и руки. Если бы у меня была с собой посудина, я набрала бы тут глины и сэкономила тридцать пять долларов — столько стоит прославленная «грязь из Мертвого моря». Состав, судя по всему, тот же. Только добавить немного соли.
Я щупаю ногу. Кажется, она все еще крепится к моему телу, но лодыжка распухла. Вряд ли это перелом, но уж наверняка растянуты связки. Я, можно сказать, представляю собой материал для медицинского эксперимента, если вдобавок учесть состояние моего лица. Тема исследования: «От чего бывает опухоль больше — от укуса шершня или от внезапного падения?» Впрочем, взглянем на вещи с другой стороны. Даже если все остальные части тела у меня так же вздуются, талия останется тонкой.
Хорошо, что Эмили сейчас меня не видит. Надеюсь, мы с ней еще встретимся. Я должна отсюда выбраться! Я опускаю руку в воду, и вдруг меня осеняет: ручей всегда течет вниз. Спуск выведет меня к подножию холма и к моей благословенной машине. Я начинаю двигаться по течению, полуползком. Мне больно, но другого выбора нет. Возможно, поможет старая добрая песня. Я напеваю песню «Братец Жак» — наполовину по-английски, наполовину по-французски, но нелегко на один голос воспроизводить припевы, рассчитанные на хоровое исполнение. Я затягиваю «Сто кружек пива», и, кажется, впервые мне удается досчитать в обратном порядке до двух.
Но закончить не успеваю, потому что вдруг вижу дорогу.
Я так счастлива, что готова припустить со всех ног. Впрочем, такое мне не под силу. Придется дохромать до машины и на том успокоиться.
Выбравшись из леса, я оглядываюсь в поисках маленькой парковки, на которой остался мой «сааб», и вздыхаю. Никакого «сааба». Вижу указатель на Колд-Спринг и понимаю, что вышла не там, где нужно. Я нахожусь по меньшей мере в миле от своей машины. Это последняя капля. Несмотря на весь свой стоицизм, я сдаюсь. Я устала быть независимой. Самое время броситься наземь и дать волю слезам.
Так я и делаю. Тут же. На обочине. Я роняю голову на руки и захожусь в жутких рыданиях.
— С вами все в порядке, мисс?
Я испуганно поднимаю лицо и вижу, что рядом со мной остановился зеленый джип и какой-то симпатичный мужчина выглядывает из окна. Я вытираю слезы, отчего лицо мое становится еще более чумазым.
— Со мной случилась небольшая неприятность в лесу, — объясняю я на тот случай, если это не очевидно.
