— Может, купим Клодии мышку? — предложила Софи, заранее зная, каким будет ответ.
— Нет.
— Нет, нет и нет. Никаких животных, мы договорились.
— Ну, хорошо. Что-нибудь придумаю. Кстати, пора снести сверху коробку с елочными украшениями.
— В выходные займусь.
— И елку.
— В выходные.
— И заказать индейку.
Примерно в пол-одиннадцатого, после того, как они допили бутылку «Сансерре», Мэтью вдруг испытал прилив нежности к Хелен. Как с ней просто — ведь с ней он не связан никакими обязательствами! Он ускользнул из столовой в кабинет — на время Рождества здесь, как и в детской, можно разместить двоих — и набрал ее номер. Хелен уже спала и ответила довольно равнодушно, хотя вечерний звонок был настоящим событием. Мэтью неожиданно, для себя обещал Хелен, что приедет к ней не в четверг, а во вторник, хотя во вторник Клодия выступала в школьном спектакле. Хелен поначалу ссылалась на какие-то дела, но быстро сдалась. Все было решено быстрее, чем за три минуты — к их обоюдной радости.
Софи сидела в гостиной, обставленной со вкусом — все выдержано в темно-красной гамме, оригинальный сводчатый потолок. Увидев входящего мужа, она зевнула, потянулась и собрала в стопку списки, которые составляла. Она провела рукой по широкой спине Мэтью и поцеловал его в шею, ее любимое место, где седые тонкие волосы завивались, словно у ребенка.
— Во вторник нас приглашают Аманда и Эдвин. Сумеешь выдержать предрождественскую выпивку в их обществе?
Аманда была старшей и самой занудной из двух сестер Мэтью.
— Если надо. — Мэтью повернулся и поцеловал ее в затылок.
— Я сказала, что мы будем в семь. Сможешь освободиться пораньше?
— Нет проблем, — ответил он, совершенно позабыв об обещании, данном Хелен совсем недавно. — Я заеду за тобой домой.
Глава 3
Лежа в постели, Хелен вспоминала недавний разговор с Мэтью. Что бы это значило? За несколько лет, что они вместе, Мэтью лишь несколько раз нарушал график и приезжал в неурочное время. Интересно, что сейчас стряслось? Вдруг он поссорился с Софи? Хелен нарисовала мысленную картинку: вот Мэтью возвращается домой с кейсом в руках, усталый после рабочего дня (и кое-чего еще). Вот он целует детей… Жена ворчит: опять явился домой поздно! Ужин остыл; взаимные упреки переходят в ссору, супруги срываются на крик. Хотя Хелен никогда не видела Софи, дурой она не была. Она понимала, что Софи вряд ли некрасивая старая карга, у которой все в прошлом, хотя иногда, по понедельникам, средам и четвергам, после того, как Мэтью уходил от нее домой, ей очень хотелось так думать. Если бы Софи была такой, вряд ли Мэтью женился бы на ней. Более того, вряд ли он сейчас каждый раз мчался бы домой, чтобы Софи не заподозрила, что он не так уж долго засиживается в офисе или играет в сквош с одним из своих коллег. Если бы он на самом деле предпочел жене Хелен, о чем он всегда говорил, тогда почему бы ему не остаться на ночь? Черт бы побрал Софи! Если бы только…
Стоп! Хелен одернула себя, прервав привычный ход мыслей, и заставила себя встать. Надо отвлечься. Она натянула мешковатые пижамные штаны и футболку, прошлепала в гостиную и сняла трубку. Надо посоветоваться с Рейчел — устроить обычный «разбор полетов». На Рейчел всегда можно положиться. Где бы подруга ни находилась — даже в пабе или на свидании — она всегда готова была отвлечься ради нее, Хелен. Для этого и существуют друзья. Правда, Хелен никогда не признавалась Рейчел в том, что дружба с ней буквально поддерживает ее на плаву. Карьера у Рейчел складывалась успешнее, чем у Хелен, она была красивее и богаче. И лишь в одном Рейчел уступала. У нее не было мужчины — даже приходящего, как у Хелен. Поэтому Хелен, хотя и не признавалась в том даже самой себе, невольно смотрела на подругу сверху вниз. Каждая женщина нуждается в подруге, по отношению к которой она могла бы чувствовать свое превосходство. Их беседа обычно проходила в таком духе:
— Ты думаешь, он все еще спит с ней?
— Нет, конечно, нет.
— Как ты можешь быть уверена? Она ему уже давно неинтересна как женщина, разве он не говорил тебе об этом сотни раз?
— Да, но ты думаешь, он имел в виду именно секс? Тогда почему он все еще с ней?
Затем Рейчел повторяла давно запасенные ответы:
— Может быть, она угрожает покончить с собой, если он ее бросит. Или у нее неизлечимая болезнь, и он считает, что ему нужно просто подождать. Или она при деньгах, и ему нужно найти способ разбогатеть, прежде чем он сможет уйти. Или она психопатка, и он боится того, что она может натворить.
Их разговоры всегда кончались ничем. И конечно, Рейчел никогда не говорила подруге того, что в самом деле думала: «Ну и дура! Понятно ведь, он все еще любит ее, а ты понапрасну теряешь время». В результате после беседы с Рейчел Хелен укреплялась в чувстве, что Мэтью действительно оказался в ловушке, что он просто тянет лямку и ждет нужного момента, чтобы бросить жену и переехать к ней.
Когда у Хелен разыгрывалось воображение, она представляла: однажды Софи узнает, как именно ее муженек проводит вечера. И вот обезумевшая от горя (и, прямо говоря, уродливая) Софи выбрасывает Мэтью на улицу без всякой надежды на воссоединение, но Мэтью вовсе не расстраивается. Наоборот, он испытывает облегчение оттого, что, наконец, получил возможность жить той жизнью, к которой стремился последние четыре года. Все мечты заканчивались тем, что Мэтью покупал большой красивый загородный особняк, а ей, Хелен, приобретал маленькую компанию по производству керамики (в своих фантазиях Хелен всегда была профессионалом в вещах, которыми в реальности даже не пробовала заниматься). А еще Мэтью без труда забывал о своих дочерях…
Как выяснилось позже, Хелен ошибочно предполагала, будто Софи уже за пятьдесят. Она знала, что жена Мэтью работает, и ей нравилось думать, что, как у нее самой, у Софи скорее работа, чем карьера. Она должна заниматься чем-то очень нудным — например, работать в комиссионном магазине и разбирать чужие старые вещи.
На самом деле Софи было сорок пять. Темноволосая, темноглазая, она чем-то неуловимо походила на Хелен. Конечно, она была старше — непростительная оплошность! Они могли бы даже подружиться, если бы не одна маленькая деталь…
В последние годы Хелен одну за другой теряла подруг. Они меняли пабы на спокойные семейные вечера и ужины вдвоем, а стопки водки — на бокалы «Пино-гри». Примерно раз в год Хелен устраивала званый ужин, на который приглашались четыре — шесть подружек (вернее, две-три подружки и их спутники жизни, потому что, нравилось ей это или нет, теперь они приходили парами). Она вежливо слушала разговоры о детях и кухонных приспособлениях и притворялась, будто ей интересно («Мой-то уже научился ходить в туалет». — «Надо же!» — «Сам надевает штанишки? Ух ты!»). На самом деле она задыхалась от скуки. Она старательно уклонялась от вопросов о Мэтью и Софи; сказать по правде, иногда бывало даже приятно, что он не всегда рядом. В последнее время она начала чувствовать, что подруги начинают осуждать ее, видя в ней потенциальную разлучницу. Как будто ей интересны их противные мужья!
