— Да я вообще не хочу говорить про игру. Потому что это неважно. Домашние задания — это важно, а они слишком сложные. — Дилан скрестил руки на груди и обиженно уставился в пол.
— Я понимаю, — Филип все еще пытался уговорить его, — поэтому, я и хочу поговорить о математике. Почему ты не доделал ее вчера вечером? Ты был расстроен после матча?
— Я же сказал, что не был! Матч — это неважно! Нам надо поговорить о том, почему ты не можешь мне помочь с математикой! Папа Александера всегда делает с ним математику, и он забирает его из школы на тандемном велосипеде!
— Папа Александера скрипач, и Александер живет в лачуге.
— Филип, пожалуйста. Тайм-аут для взрослых, нам надо поговорить. — Я схватила его за руку и втащила в гардеробную, закрывая за собой дверь.
Он подмигнул мне. Я скрестила руки на груди. Он схватил меня за бедра, притянул к себе и принялся покрывать поцелуями мою шею.
— Ты так приятно пахнешь чистотой, — прошептал он. — Обожаю твой шампунь.
Я не собиралась спускать ему это с рук.
— Сегодня ты сам не понимаешь, что говоришь.
— Извини. Все дело во встрече с клиентом. Я нервничаю. А теперь еще ты меня завела.
Я шлепнула его по руке.
— Нельзя говорить «китаезы», когда дети могут тебя услышать. Во-первых, меня это оскорбляет, а во-вторых, если они услышат…
— Ты права.
— А если Александер живет в маленькой квартире, это еще не повод критиковать его отца, музыканта с мировой известностью, между прочим. Чему ты вообще учишь детей?
— Да, нехорошо вышло.
— О чем ты вообще думал? Ты меня с ума сводишь!
Он попытался расстегнуть мою блузку.
— Это ты меня с ума сводишь. — Он пощекотал мне спину.
Грейси заколотила в дверь.
— Мамочка!
— Перестань. — Я невольно рассмеялась. — С меня хватит. У меня уже трое детей, четвертый мне не нужен. Это всего лишь дырка для запонки, понимаешь? Держи себя в руках.
— Извини. Я тебя люблю, и ты права. Но эти рубашки обошлись мне так недешево, и казалось бы…
— Пожалуйста.
— Ну, хорошо. Давай начнем все сначала. — Он открыл дверь, галантным жестом пропустил меня вперед и утащил Грейси обратно в свой кабинет, подхватив ее под мышку, словно вязанку дров.
Дилан, все еще в ярости, смотрел в окно. Филип сел у стола и снова сосредоточился на сыне.
— Дилан, я знаю, что домашние задания трудные. Если бы ты дал мне время и подошел с вопросом не тогда, когда я тороплюсь на работу…
— Вчера тебя не было, а то бы я тебя вчера попросил.
— Извини. — Филип взял Дилана за руки и попытался посмотреть ему в глаза, но Дилан отвернулся. — Ты уже большой мальчик и достаточно взрослый, чтобы делать домашние задания без мамы и папы. Если тебе нужен репетитор, то об этом можно поговорить, но сейчас уже полвосьмого, меня ждет машина, а тебе нужно не опоздать в школу.
Дилан расстроенно плюхнулся на диван.
— Ох, че-ерт, да что же это такое. — Он повалился на спину, прикрывая глаза рукой. Он уже слишком вырос, чтобы расплакаться, но я знала, что ему очень этого хотелось. А еще я знала, что если подойду и обниму его, то он потеряет контроль над собой и разревется. Я осталась на безопасном расстоянии.
— У нас ни одна мама не может сделать математику, и всем ребятам в классе математику делают папы. Это нечестно, что ты не хочешь мне помочь.
— Ты что, слишком долго сидел за видеоиграми? — Филип посмотрел на меня. — Джейми, надо бы нам следить за тем, сколько времени он проводит, уставившись в этот экран, слишком уж…
— Папа, ты же сам купил мне «Мэдден-07»!
— Дилан играет в видеоигры только после того, как сделает домашние задания. Он помнит наш уговор, — ответила я. — И знаешь, именно сегодня можно было бы сделать послабление.
— Дилан, — сказал Филип ласково, присев на край дивана, — папе иногда бывает трудно тебя понять. Я тебя очень люблю и горжусь тобой, и я постараюсь найти сегодня время разобраться с этим заданием, — Он щелкнул Дилана но носу. — Все понял?
— Ага, — Дилан слегка улыбнулся.
Тут в кабинет вошла Грейси с маленькими розовыми пластмассовыми ножницами и молча протянула их отцу.
Филип посмотрел на нее. Потом на меня. Потом он расхохотался.
— Спасибо, милая. — Он притянул Грейси к себе и потрепал ее по волосам, потом подхватил Дилана и изо всех сил обнял его.
Как всегда, стоит мне только решить, что Филип настоящее чудовище, как он делает что-нибудь такое, отчего я думаю: может, я все еще могу его любить? Иногда, в приступе честности, я признаюсь Кэтрин, что, может быть, когда-нибудь и уйду от Филипа. Мы постепенно отдаляемся друг от друга; он бывает совершенно невыносим, но потом он снова начинает вести себя ответственно, как настоящий отец, и я вновь принимаю решение, что постараюсь сделать так, чтобы у нас все получилось.
— Дилан, вместе, всей семьей, мы справимся со всеми этими проблемами. — Потом он повернулся ко мне. — Дай мне ту старую рубашку. Я опаздываю. Позвони за меня мистеру Хо и скажи, что у него есть сутки на то, чтобы исправить все десять рубашек. Если мне самому придется иметь с ним дело, я вызову наемных убийц.
Мы все вместе спускались в лифте, размахивая рюкзаками, мобильниками и куртками: мой муж, Дилан, Грейси, малыш Майкл, экономка Каролина с терьером Гасси и няня Иветта. Истерика по поводу дырочек для запонок прошла, но это не означало, что теперь Филип станет обращать на нас внимание. Он уже был в костюме и в блестящих черных туфлях и готовился к встрече с клиентом, успешно игнорируя творящийся вокруг него хаос. Вставив в ухо наушник мобильника, Филип начал большим пальцем набирать номер голосовой почты; под мышкой у него была толстая пачка газет.
Я одной рукой подхватила Грейси, а другой собрала волосы заколкой. Иветта так гордилась своими ухоженными питомцами, что каждый день одевала моих младших так, будто мы были на Ямайке и они собирались в церковь воскресным утром. Она жила у нас с рождения Дилана, так что я в ее дела не вмешивалась. На Грейси было красное платье в клеточку, красные туфельки с ремешками, а в волосах — огромный белый бант, завязанный сбоку.
— Мамочка, меня ты заберешь или Иветта? — захныкала Грейси. — Ты меня никогда не забираешь.
— Не сегодня, дорогая, ты же знаешь, что вторник — рабочий день. Мне нужно весь день сидеть на работе. Но по понедельникам и пятницам я всегда стараюсь сама тебя забирать.
Ключевое слово в этой фразе — «стараюсь». Я работаю на телевидении на неполной ставке, но рабочий день у меня ненормированный, а когда идет важное расследование, время работы увеличивается до полной ставки. Такая неравномерность плохо отражается на детях. Хорошенькое личико Грейси начало кривиться в до боли знакомой гримасе. Я пригладила ей волосы ладонью и поцеловала в лоб, шепча: «Я тебя люблю».
