— Вы забыли волшебное слово.
— Пожалуйста!
— Так-то лучше. — Поставив сковородку на низкий деревянный столик у основания лестницы, он стал подниматься к ней. — Спать будете в спальне для гостей. — Он открыл дверь, за которой оказалась маленькая уютная комната с камином.
Места там хватало для односпальной кровати, туалетного столика с зеркалом и комода. Джинджер с трудом перешагнула через порог и огляделась. Вообще-то она привыкла спать в двуспальной кровати. Даже останавливаясь в отелях, она всегда требовала, чтобы у нее в номере была двуспальная кровать — неважно, сколько приходилось доплачивать за свой каприз. Односпальные кровати напоминали ей о больнице, а больница, в свою очередь, — о маме. Мама умерла в больнице, когда она еще под стол пешком ходила.
— Что, не слишком подходит, миледи? — Обернувшись, Джинджер увидела, что он незаметно подошел к ней вплотную и стоит сзади.
Для такого сильного и крупного мужчины он на удивление бесшумно двигается, с удивлением подумала она. Он сунул ей в руки стопку одежды.
— Все прекрасно. Благодарю вас.
— Это хорошо. Потому что единственная двуспальная кровать у меня в спальне, а даже у моего гостеприимства есть пределы. Ну, а теперь помочь миледи войти? — Не дожидаясь ответа, он положил руку ей на талию.
Ей ничего не оставалось делать. Она обхватила его рукой за шею, другой рукой придерживая сползающее полотенце.
— Ну вот… — Он отошел и скрестил руки на груди. — А теперь можете переодеться. Через пятнадцать минут я принесу вам что-нибудь поесть, миледи. — И он насмешливо отдал ей честь.
— Пожалуйста, перестаньте издеваться!
— Простите, миледи? — Ярко-голубые глаза расширились от деланного удивления. — Но почему вы решили, что я над вами издеваюсь?
— Потому что меня зовут не «миледи». Вместо ответа он подошел к холодному камину.
— А здесь не жарко! С другой стороны, я не ждал гостей, иначе непременно растопил бы камин и согрел комнату. Но все-таки вам лучше одеться. Вы вся дрожите. Ваш комбинезон я повешу сушиться у огня на первом этаже.
— Спасибо.
— А позже я принесу дрова и разожгу камин.
— Буду вам очень признательна. — Тело Джинджер покрылось гусиной кожей. — Не беспокойтесь, мистер Грегори…
— Мэтт. К чему формальности, когда мы будем вместе жить? — Он повернулся и через плечо бросил на нее быстрый взгляд.
Джинджер с некоторым изумлением обнаружила, что любуется им. Красивое, мужественное лицо, широкие плечи, узкие бедра… Разумеется, он красив в грубом, примитивном смысле слова. Он хорош какой-то первобытной красотой! От него так и веет силой. Хочется любоваться им без конца. Джинджер поспешно отвела взгляд, чтобы он не подумал, что она пялится на него. Ладно, раз он против формальностей…
— Отец, разумеется, компенсирует тебе все расходы…
Мэтт медленно повернулся и оглядел ее с головы до ног. Презрительная усмешка притаилась в уголках его губ и сверкнула искоркой в голубых глазах.
— Замечательно! По-твоему, мне нужна компенсация, так, что ли?
Джинджер совершенно неэлегантно опустилась на кровать и скользнула под одеяло. На ней все еще было мокрое полотенце, а стопку одежды она держала в руке. Она натянула пуховое одеяло до самого подбородка. Если он не обращает внимания на то, что у нее стучат от холода зубы и непременно хочет еще поболтать, что ж, по крайней мере, она согреется.
— Я причиняю тебе столько неудобств. Знаешь, большинство людей на твоем месте не отказались бы от небольшой финансовой поддержки. — Джинджер смущенно зарделась, понимая, что говорит что-то не то.
Взгляд его светло-голубых глаз стал просто ледяным.
— Боже мой! Неужели ты решила, глядя на мою обтрепанную одежду, будто я нуждаюсь?
— Мне нет дела до твоей одежды, — горячо возразила она. — Я понятия не имею, богат ты или беден… Не знаю, чем ты зарабатываешь себе на жизнь. Но… как бы это сказать… — Так как взгляд его ничего не выражал, она неуверенно продолжала: — Здесь, в глуши, наверное, нельзя найти высокооплачиваемую работу? — Она замолчала, вконец запутавшись.
Мэтт покачал головой и глухо рассмеялся.
— Нет, Джинджер, я не постоянно обитаю в этой глухомани. — Казалось, он о чем-то задумался, но потом решился: — Дело в том, что это не мой дом. Я только присматриваю за ним.
— А, понятно! — Что ж, это многое объясняет. Вполне вероятно, он один из тех мужчин, что предпочитают жить кочевой жизнью, колеся по миру и подрабатывая поденной работой то здесь, то там. Зарабатывает этим на кусок хлеба.
Мэтт молчал. Спустя несколько минут взгляд его просветлел и он пожал плечами.
— Сейчас принесу тебе поесть. А утром твоя нога уже не будет так болеть.
На этот раз он не назвал ее миледи, однако, стоя на пороге, отвесил ей шутовской поклон. У Джинджер не осталось сил даже на то, чтобы рассердиться. Так хочется спать! Вот только полежу пять минут с закрытыми глазами, а потом переоденусь, пока он не принес еду.
2
В комнате было тепло. Это первое, что отметила Джинджер. В комнате тепло, а на ней сухая одежда. Она изумленно открыла глаза. Несколько мгновений она пыталась понять, где она. Так всегда бывает, когда просыпаешься в новой незнакомой обстановке. Внезапно она все вспомнила, и перед ее внутренним взором замаячило мужественное лицо Мэтта.
Казалось, он услышал ее мысленный зов. Дверь в ее спальню распахнулась, и Джинджер увидела на пороге того, о ком только что думала. В руках у него был поднос. Она убедилась в том, что его мужественность нисколько не уменьшилась в ее глазах после сна. Когда его мощная фигура заполнила собой комнатку, у нее дыхание перехватило от восхищения. Впечатления не портило даже полотенце, перекинутое у него через плечо.
— Наконец-то проснулась! — Подойдя к окну, он рывком раздернул занавески. За окном было серо. По-прежнему шел снег. — Твой завтрак! — Он поставил поднос на кровать, и Джинджер с трудом приняла сидячее положение.
— Я долго спала? — Она потянулась; его футболка для нее явно велика.
— Больше десяти часов.
— Ничего себе!
— Верный своему долгу, я принес тебе ужин, но увидел, что ты сладко спишь и похрапываешь…
— Я не храплю!
— Откуда ты знаешь? — ехидно поинтересовался он, придвигая стул поближе к кровати и садясь. — О таких вещах любовники обычно не сообщают. В общем, я разжег камин, чтобы сосульки на потолке оттаяли, и вышел. — Он сложил руки на груди и стал смотреть, как она набросилась на тосты, а потом принялась методично уничтожать все, что лежало на подносе: яичницу с беконом, фасоль… Никогда в жизни Джинджер не завтракала так плотно! — Но сначала, разумеется, я тебя переодел.
