— Однако твой Том так не считает, изучает своего Дюма.
— Том хочет быть журналистом или сценаристом, правда еще ничего не написал, только мечтает. У него небедные родители. Но я не могу на это рассчитывать.
В это время официант подошел убирать посуду.
— Леди, счет вам или вашей сестре принести? Или пополам обеим? — поинтересовался официант у Лоры.
— Мне, пожалуйста, — вспыхнув, ответила Дорис. — Общий счет мне принесите. Ты слышала, что он сказал? — спросила она, когда официант отошел. — Назвал нас сестрами. Неужели мы похожи?
— Это у него помутнение от наплыва посетителей. Ты натуральная блондинка, я темная шатенка. Ничего общего. Почему ты решила платить за меня? Не бери в голову мое нытье. На кафе у меня деньги всегда есть.
— Нет, позволь я тебя угощу. Послушай, давай зайдем в туалет. Я хочу подкраситься. И вообще, посмотрим, чем мы так похожи. А вдруг ты моя сестра? Ты же не знаешь своего отца?
— Пиши романы. Это твое призвание! Послушай меня, я как психолог тебе говорю.
Девушки вышли из-за столика, оставив деньги на столе в поданном им кожаном бюварчике. В туалете никого не было. Они подошли к зеркалу и внимательно посмотрели друг на друга в его отражении.
— Подожди, давай закроем волосы руками. Вот так. Что теперь скажешь? — Дорис торжествовала. Они были действительно очень похожи друг на друга.
— У тебя брови уже.
— Ерунда, выщиплешь свои — и станут такие же. Возьми-ка мою помаду. И карандаш для губ. Господи, можно кино снимать про близнецов! А давай переоденемся?
Они побежали в соседние кабинки, на ходу спрашивая друг друга про размеры. Оказалось, что обе носят восьмой размер, а лифчики у них тоже почти одинаковые, то есть в чашечках полное совпадение, а в объеме Лора на два дюйма толще.
— Надо худеть, — авторитетно заявила Дорис.
— А может, это тебе следует поправиться? — ехидно парировала Лора.
С обувью вышла неувязка. Нога Лоры оказалась на полразмера больше.
— Ладно, купишь себе новые, а мне отдашь мои! — воскликнула Дорис.
— Лучше умереть босиком, чем надеть твои туфли!
Девушки вышли из кабинок, критически оглядывая друг друга.
— Я что-то не поняла: что ты сказала про туфли?
— Ну, твои не подходят к этому костюму. А мои к твоему. Послушай, у меня появилась идея, ужасно смешная…
— Нет, не пойдет. У меня завтра выступление на семинаре.
— По Сартру?
— По Юнгу.
— А если я прочту твой доклад вместо тебя?
— Это не доклад, а реплики на доклад профессора. Хотя… Ну и как ты все это видишь?
— Мы перекрашиваем волосы, ты делаешь себе педикюр, маникюр, щиплешь брови, покупаешь туфли и едешь ко мне на моей машине. А я еду к тебе, и мы неделю кайфуем. А потом меняемся. Разумеется, так как это моя идея, то я оплачиваю расходы.
— Заманчиво, черт возьми! Ладно, обещаю не спать с твоим мужем. А он не догадается?
— Мы вообще не спим с ним. И редко видимся. Это был брак по расчету. А я легко откажу твоему Тому и расчищу тебе дорогу к новой любви. Насчет Роджера не беспокойся, он ничего не заметит. Вот если только моя мама, но, кажется, на этой неделе она будет в Европе. Ты говорила что-то про китайцев в твоем районе? Наверное, надо будет у них перекраситься. Заодно покажешь мне свой дом.
— А как насчет твоего дома?
— Ты же умная. Я дам тебе адрес и скажу все коды. А еще возьми мою кредитную карточку. И кстати, можно я тебе, то есть себе, возьму денег? Ну пожалуйста! Не отказывай мне! Мне так хочется побыть студенткой!
— Аспиранткой… Постарайся только не нахватать хвостов. Ладно, поезжай за мной на своей шикарной тачке, если по дороге передумаешь, погуди три раза.
2
Через двадцать минут две машины — роскошный алый «ягуар» последней модели и серый обшарпанный «шевроле» 81-го года припарковались возле маленькой парикмахерской под вывеской «Две луны». Правда, одна буква в слове «луны» не горела, а другая мигала. Девушки вышли из машин и отворили дверь в салон, ответившую мелодичным звоном колокольчика. К ним сразу бросилась хозяйка-японка, дама не первой молодости, но ухоженная, накрашенная и не по-японски разбитная.
— Какое счастье! — заверещала она. — Девочки, к нам пришли такие шикарные леди! Кажется, вы у нас были? Спасибо, что не забываете старую мадам Чио. Что угодно, прекрасные дамы? Все к вашим услугам: маникюр, педикюр, массаж, чистка лица, стрижка любая. Мун у нас теперь стрижет, она была лучшая стилистка в Гонконге, вот ее диплом, на стене висит.
— О'кей, о'кей, все понятно, у нас есть к вам серьезное предложение. И конфиденциальное. — Лора на секунду задумалась в поисках удобного выражения их необычного замысла.
Но Дорис ее перебила:
— Итак, нам нужно перекраситься. Я должна быть, как эта леди, — цвета корицы, а она будет, как я, — золотистой блондинкой. Потом вы должны сделать нам одинаковые стрижки, французский маникюр, педикюр и одинаково выщипать брови. Что еще? Сделайте этой леди пилинг и маску лица. А мне в это время можете помассировать спину. Все запомнили? И, пожалуйста, пускай никого, кроме нас, не будет в салоне. Оплата по двойному тарифу. Идет?
Пока она говорила, лицо мадам Чио пережило рад метаморфоз: сначала оно расплылось в улыбке Чеширского Кота, потом улыбка куда-то испарилась и оно стало сосредоточенным и серьезно-одухотворенным. Потом по нему пробежала плутовская ухмылка. Последняя же фраза привела ее в благоговейный восторг, и она, обернувшись, хлопнула в ладоши.
— Все слышали?! Запереть дверь и повесить табличку «Закрыто»! Гуана, кто у нас записан? Перенеси все визиты на другой день. Девочки, шоу-тайм! Все за работу!
Лора в растерянности дала себя раздеть и отвести в косметический кабинет. Хваленая Мун из Гонконга срезала прядь ее волос и положила на свой столик рядом с золотистой прядью Дорис. Безумие начинается! — подумала Лора, закрыв глаза и отдавая себя в руки изящной китаянке. Судя по всему, этот маленький салон представлял собой все азиатские державы. Через полчаса вьетнамка, откликающаяся на имя Элли, делала ей педикюр, а помощница Мун, маленькая кореянка с трудным именем, красила волосы. Дорис, кажется, была на массаже. Когда волосы были пострижены и уложены, Лора себя не узнала. Она никогда не была блондинкой и считала это эталоном пошлости. Темноволосая Дорис сидела рядом с ней на соседнем стуле.
— Я думаю, надо постричься еще покороче и тебе, и мне, — авторитетно заявила она, разглядывая себя в зеркало.
— Кто-то сетовал на свою слабохарактерность. А на деле ты ведешь себя, как Наполеон.
— А по-твоему, он был такой уж сильный духом? Подкаблучник и сумасброд! Я с пятнадцати лет провожу в салонах красоты большую часть своего времени. Единственное поле боя, где я знаю каждый окоп. Ты когда-нибудь щипала брови? Тогда держись!
