Всю дорогу в Оксфорд Марк смеялся и шутил. Он всегда так делал, когда хотел скрыть наступившую неловкость. Похоже, ему и самому хотелось поскорее поцеловать любимую и отбыть восвояси, чтобы выходные наконец–то дошли до своего логического завершения. Но он не в силах был оценить весь кошмар прошедшего уик–энда, который в полной мере пришлось испытать Лиз. Разумеется, он не мог не заметить, что его родители встретили мисс Смолвуд без особого восторга. Вероятно, от Марка также не укрылось и то, что его старший брат порой награждал ее суровыми взглядами. Рассчитывать на отсутствие наблюдательности у опытного юриста не приходилось.
Прощаясь с ним, Лиз пообещала, что они увидятся завтра, но на самом деле ей хотелось сбежать и спрятаться куда–нибудь на край света, чтобы ее там никто не нашел, даже Марк. Оказавшись под крылышком альма–матер, Элизабет Смолвуд вдруг с ужасом поняла, что уикэнд был всего лишь «первой ласточкой», только началом того, к чему ей придется привыкнуть, если она все–таки решится когда–нибудь стать женой Марка Уотсона. Хотя теперь эта идея уже не представлялась ей такой уж привлекательной.
Оглядываясь назад, Элизабет видела несколько ошибок — своих и Марка, — которые и стали отправными точками для множества неловкостей, которые ей пришлось перенести. Хотя начало уик–энда ничего дурного не предвещало. В Бенсингтон–холл они приехали вечером в пятницу, и поначалу вроде бы все шло хорошо. Заехавший за ней Марк усадил своего нового партнера в машину, и они отправились в приятное путешествие.
Лиз всегда нравилось в этой части Сассекса. Неподалеку поселилась после замужества ее подруга, с которой она когда–то училась в школе. Даже во время зимних приездов в гости Элизабет отмечала, что в этих краях всегда есть чем полюбоваться. А летние визиты она воспринимала, как самый настоящий подарок! Сейчас же, сидя в машине Марка Уотсона, девушка невольно представляла себе идиллические картинки собственного будущего, в которых они с любимым мужем станут частыми гостями и в его родительском поместье, и в гостях у друзей, которые очень скоро станут общими.
Лето уже вступило в свои права, превратив графство в огромный цветущий сад, пестрящий невероятной палитрой красок. Открытый спортивный автомобиль Марка легко проносился по ухоженным дорогам, обрамленным с двух сторон зелеными лесами и полями, буквально залитыми «коврами» самых разных цветов. Даже при том, что солнце уже двигалось к горизонту, пейзаж порой казался таким, словно буквально пару секунд назад сошел с картины Гейнсборо.
По пути Марк рассказывал Лиз, что Бенсингтоны уже почти пять веков считаются одними из крупнейших лендлордов Сассекса. Семейное наследие Уотсонов, лордов Бенсингтонов, насчитывало огромное количество исторических анекдотов, подлинных и выдуманных фактов, в которые Марк с удовольствием посвящал Элизабет. Забавные и курьезные ситуации каждым поколением заботливо откладывались для потомков, постепенно обрастая невероятными подробностями. Например, история о том, как младший брат прадеда Марка потратил целое состояние на то, чтобы доказать, что Бенсингтоны ведут свое происхождение напрямую от Вильгельма Завоевателя, насмешила Лиз почти до слез.
На въезде в частные владения, центром которых был Бенсингтон–холл, их встретила табличка, предупреждающая о том, что далее запрещена любая охота без письменного разрешения владельца. Следующий указатель предписывал водителям сбрасывать скорость, поскольку на дороге могли появиться дикие животные. «Лисы, — усмехнулся Марк. — Считается, что гоняться за ними со сворой гончих — признак спортивности, а задавить их машиной — дурной тон». Лиз казалось, что она каким–то невероятным образом попала в прошлое — примерно века на полтора назад, а то и дальше. И из–за тенистых деревьев вот–вот выедет сэр Галахад на белом коне, с копьем и Граалем.
Внушительный Бенсингтон–холл, освещенный заходящим солнцем, вместе с последними лучами которого автомобиль Марка Уотсона вкатился на подъездную гравиевую дорожку, выглядел монументальной скалой — безупречным пристанищем древнейшей аристократии. У восхищенной Элизабет даже дух захватило от взгляда на это внушительное здание. Внутри особняк оказался словно сошедшим со страниц книг Вудхауза: вышколенная прислуга, возглавляемая представительным дворецким, сплошные коридоры, переходы, антикварная мебель и огромное количество безделушек, которые Элизабет обнаружила на каминной полке в своей комнате. Развеселившись, мисс Смолвуд подумала, что ничуть не удивилась бы появлению здесь тетушки Далии, которая бы начала традиционно разбивать фарфоровые фигурки, требуя, чтобы ее незадачливый племянник похитил какой–нибудь очередной раритет у хозяев.
Родители Марка довольно тепло, хотя и сдержанно, приветствовали девушку. Как он и говорил, партнеры по бизнесу были традиционно вхожи в Бенсингтон–холл на правах друзей семьи. Марк и Элизабет прибыли как раз после вечернего чая, за несколько часов до ужина. Леди Дафна Бенсингтон немедленно принялась расспрашивать гостью об Оксфорде, который, как выяснилось, когда–то оканчивала и сама. Лорд Ричард же начал рассуждать о Гребных гонках этого года, которые он, к несчастью, пропустил, поэтому Элизабет пришлось в мельчайших подробностях посвятить его в ход соревнования. Его светлость не успокоился, пока не вынес однозначный вердикт: наверняка студенты выигравшего в этом году Кембриджа жульничали, иначе победа бы им не досталась!.. Только когда леди Бенсингтон вспомнила о том, что через полчаса обед, девушку отпустили переодеваться.
Поскольку Марк много рассказывал о своем семействе, Лиз привезла с собой несколько вечерних платьев: здесь, как и век назад, было принято переодеваться к ужину. Прихорашиваясь перед зеркалом, Элизабет весело хихикала. От нее требовалось всего лишь вечернее платье и соответствующая прическа с макияжем, а Марк жаловался, что ему повезло меньше. По его словам, женщинам просто не дано понять, какая это морока — мужской выходной костюм. Как оказалось, домашние обеды подразделялись на «почти не парадные» и «парадные», и одеваться к ним следовало по–разному: в смокинг или фрак с разными по цвету галстуками–бабочками или завязанными особыми узлами длинными галстуками. Марк жаловался, что никогда не может точно определить, какой именно костюм подобает очередному вечеру. Приходилось прибегать к помощи отца или старшего брата, у которых, как он завистливо замечал, врожденное чувство стиля в одежде. Что до Элизабет, то она считала, что Марк и без посторонних советов прекрасно разбирается в костюмах, однако, видимо, в среде высшей аристократии встречались авторитеты и покрупнее.
Обед прошел в теплой обстановке: несмотря на некоторую чопорность нарядов, лорд и леди Бенсингтон общались с Лиз очень просто. Она почти ожидала увидеть в них некий налет великосветского снобизма, который так раздражал Марка, но ничего подобного не заметила. Однако, когда подали десерт, случилось то, что практически похоронило остальной уик–энд для Элизабет. Именно тогда леди Бенсингтон рассказала о том, что Роберт — старший брат Марка — приедет только завтра и привезет с собой знакомую. По словам ее старшего сына, это очень милая девушка — кажется, профессиональная певица.
— Разумеется, дорогая, — рассеянно отозвался сэр Ричард. — Роберт всегда отличался прекрасным вкусом.
