И все же задание не из легких. Она давно не работала в Бюро и потеряла квалификацию. Ей снова придется учиться использовать собственную привлекательность как оружие. Но она верила, что все получится. Она справится.
И теперь, в ожидании новых инструкций, Блэр тщательно обдумывала детали предстоящего фоторепортажа, чтобы ее помощница могла вести дела в ее отсутствие.
Вечером того же дня у нее состоялась встреча с моделями, претендовавшими на участие в демонстрации, о которой она собиралась делать фоторепортаж.
Блэр просматривала список фамилий, лелея надежду, что ей удастся завершить свою миссию в ФБР до того, как начнется показ мод. У нее всего два месяца. Демонстрация либо укрепит ее профессиональные позиции, либо поставит крест на ее карьере. Она обязана показать себя с наилучшей стороны.
Блэр так увлеклась работой, что не услышала настойчивых звонков в прихожей. Встрепенувшись, она вспомнила, что ее ассистентка Лайза ушла обедать.
– Сейчас, сейчас! – крикнула она, бросая ручку и злясь на непрошеного посетителя.
Но в этот момент дверь в комнату отворилась и на пороге возник высокий незнакомец. Блэр на мгновение лишилась дара речи. Но ее изумленный вид не смутил гостя, он решительно направился к ней.
Блэр остановила его требовательным жестом и заявила:
– Извините, но у меня нет больше вакансий для мужчин-манекенщиков.
Теперь пришел черед Калеба Ханта удивляться. Она приняла его за манекенщика! Черт подери, надо было сразу убедить Уоррела, что из этой затеи ничего не выйдет.
Но прежде чем он сумел вымолвить хоть слово, Блэр вышла из-за стола. Ее холодные янтарные глаза окинули его внимательным взглядом, не упуская ни одной детали – копна густых, черных как смоль волос, неправильные, резкие черты лица, ямочка на подбородке.
– Извините, – повторила она, – даже если бы мне требовались манекенщики, вы не подходите. Обратитесь в другое модельное агентство, – заключила она профессиональным тоном, чувствуя себя несколько неуютно в присутствии этого великана.
Медленно, с презрением, сквозившим в каждом жесте и взгляде черных глаз, Калеб вытащил из кармана пиджака значок и помахал им перед ее носом.
– Калеб Хант к вашим услугам, мэм, – насмешливо протянул он.
Глава 2
Сказать, что Блэр была в шоке, значило не сказать ничего. Пронизывающий взгляд черных глаз поверг ее в смятение, сердце гулко колотилось в груди. Она закрыла глаза в надежде, что видение исчезнет.
К сожалению, этого не произошло.
Могучая фигура Калеба Ханта возвышалась посреди маленькой комнаты, отчего та казалась еще теснее. Держа в пальцах зажженную сигарету, он продолжал мерить Блэр изучающим взглядом.
«Он лучший из лучших в Бюро, – уверял ее Уоррел. – Твоя безопасность – его забота. Я сам втянул тебя в это дело и отвечаю за тебя головой».
Молчание затягивалось. Щеки Блэр стали пунцовыми. Где-то теперь Уоррел, когда ей нужна его помощь?
«Боже, она просто красавица! – думал Калеб, холодея от страха. – Черт бы побрал Уоррела! Да от нее глаз отвести невозможно!»
Длинные темно-каштановые локоны обрамляют нежное лицо с правильными чертами. Тонкие дуги темных бровей подчеркивают красоту янтарных глаз и кремово-персиковой кожи. Прямой тонкий нос, высокие скулы. Полуоткрытые от удивления губы словно очерчены резцом скульптора. Нежное и одновременно аристократическое, породистое лицо. Лицо, которое будит воображение.
«Эй, Хант! Нажми на тормоза. Эта женщина не для тебя. Она принадлежит к другому кругу. И даже если бы это было не так, с ней все равно хлопот не оберешься. Так что откатывайся назад, пока не заработал общее расстройство организма».
Калеб резко отвернулся, шагнул к столику с декоративной пепельницей и притушил в ней окурок.
Блэр лишилась дара речи. Она не смогла бы сейчас вымолвить ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь, и молча стояла перед ним как изваяние. Надо бы извиниться, да язык прилип к гортани!
Манекенщик, нечего сказать! Надо же было сморозить такую глупость! Теперь никакие извинения не помогут исправить эту досадную оплошность и наладить с ним нормальные отношения. И все же надо попытаться.
Облизнув пересохшие губы, она промямлила:
– Мистер Хант… мне… очень жаль.
На звук ее охрипшего голоса Калеб обернулся и подошел к письменному столу. Звериная грация и сила сквозили в каждом его движении. Он даже окурок притушил в пепельнице энергичным, четким движением. А спичку, от которой прикурил сигарету, отбросил, как взрывчатку.
Но суровый, ледяной взгляд ничуть не потеплел, когда он коротко отрезал:
– Забудьте об этом, миссис Браунинг. Человеку свойственно ошибаться. И эта ошибка не первая и не последняя.
Между ними вновь воцарилось молчание. Они стояли не шевелясь, изучая друг друга. Блэр покраснела, чувствуя, как внутри у нее все закипает от гнева под его презрительным взглядом. К дьяволу его снисхождение! – злилась она. Хоть бы улыбнулся – нет, ледяное высокомерие, и больше ничего! Ну хорошо же, она ему покажет! Она тоже может быть высокомерной.
– Ближе к делу, – заявила она самым надменным тоном, на какой была способна.
– Ну конечно, – ответил он с невозмутимым спокойствием.
Блэр снова облизнула губы, стараясь не встречаться с ним взглядом.
– Вы… не хотите ли кофе? – спросила она, желая как-то разрядить обстановку.
– С удовольствием, – вежливо откликнулся он и, опередив Блэр, направился к кофеварке. Взяв чашку, он обернулся и спросил: – А вы сами?
– Нет… спасибо. – Она вымученно улыбнулась. – Я пью кофе с самого утра и выпила столько, что этого хватит, чтобы потопить военный крейсер.
Он чуть заметно усмехнулся, и Блэр затаила дыхание, но выражение его лица по-прежнему оставалось холодным и суровым. Склонив голову, он помешивал кофе в чашке.
Блэр и раньше приходилось встречать этот тип мужчин: суровые, амбициозные – они считают, что все средства хороши для достижения цели, и на все способны. Ей они не нравились, но и ненависти к ним она тоже не испытывала. Для этих людей существует только работа, а профессия у них – не для слабонервных.
Блэр продолжала исподтишка наблюдать за ним, уверенная, что Хант этого не замечает. Движения у него точные, неторопливые. Возраст его трудно определить – должно быть, лет сорок – сорок пять. Приглядевшись, она увидела в его густых черных волосах проблески седины. Кожа на лице обветренная – он, похоже, много времени проводит на воздухе. Лицо грубоватое – густые черные брови, четко очерченные скулы, волевой подбородок. Мускулистые руки и бедра наводили на мысль о том, что столь совершенную фигуру он приобрел отнюдь не в спортзале.
