Эмили замахала руками на подругу.
— Я, честно говоря, думала, что вы научите меня какому — нибудь секретному фокусу типа стрельбы глазами или носить лифчик без бретелек…
— Гардероб — это важно.
— Гай Боннэр, ты размениваешься на мелочи!
— Рози Шайе, не пыхтите, а то улетите.
— Тихо! Прекратите отвлекаться! Я, Эмили, ваша подружка, я рядом, и мне нужна ваша помощь.
— Да, извини. Начнем с малого. Ногти.
— Я знаю, нужны накладные. Френч маникюр, да?
— У тебя пальцы короткие, я бы рекомендовала миндалевидную форму. Волосы…
Гай и Рози уставились на Эмили так, что она запаниковала и попыталась пригладить непокорные кудри, выбившиеся из хвоста. Рози кротко посоветовала:
— Ты на ладони еще поплюй.
Гай нахмурился.
— Девочки, так не пойдет. Эмили, мы ни за что не найдем верное решение, пока не выясним подробно, какой мужчина тебя может заинтересовать.
— Хорошо. Только не язвите. Значит, так: он должен быть добрым, честным, иметь чувство юмора…
— Да это понятно, таких все хотят. Добавим сюда же сексуальность — в качестве бонуса.
— Рози, ты мне сейчас напоминаешь электронную сваху. «Введите параметры, ждите ответа».
— Даже не хочу спрашивать, откуда ты знаешь про электронную сваху. Давай дальше. Профессия.
— Не знаю. Он просто должен быть профессионалом.
— Жиголо тоже бывают профессиональные. Ладно, с этим ясно. Запишем — высшее образование. Еще?
— Ну… Постарше меня. Мужественный. Никогда не был женат, или хотя бы без детей. Не хочу быть мачехой.
— Ясное дело. Дальше?
Эмили невольно задумалась об Алеке. И с какого перепугу он показался ей симпатичным?
— Он должен быть… не знаю, как объяснить… Классным! Чтобы питался не в фастфуде, предпочитал рестораны. Небольшие, но хорошие. Любит готовить, умеет готовить, либо готов научиться вместе со мной. Умеет пользоваться столовыми приборами, знает, зачем нужны четырнадцать вилок слева и пятнадцать ножей справа от тарелки. Да, и сможет мне это объяснить, не издеваясь над моей дремучестью.
— Такое ощущение, что ты очень голодная. Давай дальше.
— Культурный. Воспитанный. Элегантный…
Теперь в голове крутился образ Саймона — потому что Саймон как раз был полной противоположностью всему названному.
— Любит ходить в театр, на концерт классической музыки, в музей, на выставку… Да, он никогда не будет занимать у меня деньги!
— Пишем: обеспеченный…
— Поймите, не то чтобы это было самым важным…
— Давай дальше! Все нормально.
— Хорошо. Машина. Не обязательно «лексус», но и не довоенный «форд». И он должен непринужденно и естественно придерживать дверь, когда я вхожу, пододвигать мне стул, а еще дарить моей маме цветы не для того, чтобы подлизаться, а потому, что она родила меня…
— Ты привередлива… Дальше.
— Хорошо одевается. Умеет носить костюмы. Не просит меня завязывать галстук. Не носит белые носки. Не страдает дальтонизмом при выборе рубашек. Не морщит лоб и не цокает языком при виде счета в ресторане. Умеет выбирать вино. Но непьющий!
— Все?
— Да. Нет! Умеет танцевать.
— Вальс? Ламбаду? Пасадобль?
— Умеет танцевать в принципе. Когда надо — ламбаду, когда надо — менуэт. Самое главное, конечно, вальс, потому что это жуткое зрелище, когда жених оттаптывает ноги невесте и путается в ее платье.
Рози ехидно прищурилась:
— Еще что-нибудь, для полноты образа?
— Ну… он должен уметь разговаривать на разные отвлеченные темы. О бейсболе, например… Это сделает счастливой мою мамочку.
Рози Шайе расплылась в приторной улыбке.
— Знаешь, Эмили, ты можешь мне не верить, но ты только что описала точный портрет Ричарда Норвуда, нашего босса!
Немая сцена.
У Ричарда Норвуда было очень плохое настроение. День не задался, если не считать парочки просветов. Одним из подобных просветов стала плановая, так сказать, починка ксерокса, зажевавшего бумаги той зеленоглазой женщины… девушки… дамы — черт его знает, как ее назвать, чтобы соблюсти политкорректность.
Даже странно, ей — богу. С некоторых пор он привык, что от женщин одни неприятности.
У нее зеленые глаза и вьющиеся волосы, живые и блестящие живым блеском. Ричард ненавидел сверкающие шлемы из лака и мусса, которые современные женщины носят на голове.
А еще она совершенно не излучала той агрессивной женственности, которая так и перла почти из всех сотрудниц его фирмы. Во всех этих псевдоофисных костюмах на голое тело, расстегнутых до пупа блузках, невидимых чулках и хищных лаковых шпильках было слишком много сексуальной энергии, которая, безусловно, хороша, но только не в рабочее время и не в таких количествах. Даже его собственная секретарша Кэсси приносила ему кофе с таким видом, будто собиралась немедленно раздеться и отдаться.
Кому-то это нравится, наверняка. Но только не Ричарду Норвуду. Для него это всегда было тяжелым испытанием, а не удовольствием.
Он не понимал, почему все эти разнокалиберные красотки с хорошей зарплатой и вполне состоявшейся карьерой так отчаянно, с голодным волчьим блеском в глазах рвутся к нему в постель. То есть понимал, конечно, но примириться так и не мог.
Эми — Эмили показалась ему совсем другой. Спокойной. Ненавязчивой. Воспитанной. Интеллигентной!
Какая жалость, что он встретил ее только сейчас, а не лет пятнадцать назад. Тогда ему отчаянно требовалась именно такая — теплая, искристая, негромкая, с милой улыбкой и ямочками на щеках…
Наверное, она умеет внимательно слушать и совсем не умеет поучать. Норвуд ненавидел, когда женщины начинают поучать. Возможно, Кому-то это нравится, но только не ему. Если ему требовался совет, он спрашивал сам, но слушать бесконечные нотации… Увольте!
Он снял очки в тонкой золотой оправе и начал задумчиво полировать стекла. Идиотская модель, хотя и стильная. Переносицу натирает.
Эми — Эмили очки не носит, но если бы носила — наверняка выбрала бы удобную оправу. Она и одета так, как ей удобно, — скромно, со вкусом, но без вычурных изысков.
Женщины, окружавшие его на работе, изыски обожали. Секретарша Кэсси, например, носила такое декольте… Скажем так, декольте практически непринужденно сливалось с разрезом юбки, а поскольку работа у ' Кэсси была в основном сидячая, создавалось стойкое ощущение, что Кэсси вот — вот выскользнет из своей одежды, оставшись в чем мать родила. Впрочем, Кэсси это вряд ли способно смутить…
Хватит думать о бабах! Пардон, о женщинах. У него есть куда более насущная проблема — Ларри!
