И если могло быть сотворенное Богом место, погрязшее в пороке, то это был Барбари-Коуст в Сан-Франциско. Ограниченный с востока побережьем, с юга — Глиняной и Коммерческой улицами, с запада — Грант-стрит и Китайским кварталом и с севера — Бродвеем, он являл собой расползающийся во все стороны, роящийся рассадник порока. Само его название — Барбари-Коуст, то есть Варварское побережье, — было синонимом вопиющей безнравственности.
Капитан Кей Монтгомери намеревалась открыть вечное этому погрязшему в распутстве кварталу. Именно ей предстояло возвестить закоренелым грешникам о божественном. Преступники должны предстать пред Отцом небесным!
Итак, вполне в традициях Армии спасения капитан Кей вновь возглавила один из миссионерских набегов, как это происходило каждый день с момента ее приезда в Бей-Сити ровно десять дней назад.
Ник Мак-Кейб, владелец клуба «Золотая карусель», был лишь одним из опасных с виду джентльменов, раздосадованных появлением Кей на побережье, число которых уже увеличивалось. Некоторые владельцы баров и борделей в Барбари-Коуст угрожали Кей телесными увечьями или даже и того хуже, если она не сядет на поезд или на пароход и не «уберется ко всем чертям из Сан-Франциско».
Пропуская мимо ушей эти, как ей казалось, пустые угрозы, Кей в сопровождении двух рекрутов с вызывающим видом вышагивала по тротуару мимо грязных увеселительных заведений. Новообращенные не носили отличительную синюю униформу корпуса. Это объяснялось только тем, что Кей не достала еще денег на их обмундирование. Скоро она позаботится о том, чтобы они щеголяли в униформе, как это приличествует солдату Армии спасения. А когда будет больше денег, она обязательно купит музыкальные инструменты и научит рекрутов играть на них.
С пылающим от возбуждения прекрасным лицом, перебирая в голове планы на будущее, капитан Кей продолжала шагать и петь. В такой ясный погожий день она была полна оптимизма и ощущения неизбывного счастья. Ее наполняло то согревающее чувство, которое подсказывало ей, что все будет хорошо. Даже очень хорошо…
Она найдет пропавшего Керли, и довольно скоро, может быть, уже сегодня. И когда они с братом воссоединятся, они займутся делом всей своей жизни. За предстоящие месяцы и годы они увидят, как ряды корпуса № 1 Сан-Франциско пополнятся сотнями преданных солдат — мужчин и женщин.
В борьбе против зла, за победу добра
Спасения Армия…
— Прошу прощения, мисс. — Прерывая вдохновенное пение Кей, прямо на ее пути стоял крепкий седовласый мужчина. — Я констебль Норман Бьюзи, и у меня есть…
— С добрым утром, констебль Бьюзи. — Кей приветливо улыбнулась. — Я капитан Кей Монтгомери из корпуса Армии спасения. Не хотите ли присоединиться ко мне и моим солдатам в нашем марше на…
— Мисс, я не собираюсь маршировать, и, боюсь, вам тоже не придется.
Кей, продолжая улыбаться, смотрела на человека с мясистым лицом, кустистыми седыми бровями и повисшими седыми усами, с большим уродливым носом и карими щенячьими глазами.
— Но почему нет, констебль? День просто великолепный, и мне надлежит распространять…
— Мисс, приказываю вам остановить марш и прекратить пение! А теперь — или вы подчинитесь, или мне придется принять решительные меры.
Улыбка медленно сошла с лица Кей. Она опустила яркое знамя.
— Констебль Бьюзи, разве существует закон, запрещающий уличные шествия? Разве пение в Сан-Франциско — наказуемый проступок?
— На вас поступило уже много жалоб от…
— Ника Мак-Кейба? — Хорошо очерченные брови Кей изогнулись дугой.
— Не только от Ника Мак-Кейба, мисс. Не менее дюжины владельцев салунов высказывают свое недовольство.
— Понятно. А что, эти джентльмены управляют городом, констебль Бьюзи?
— Они не джентльмены, мисс. Но они правят в Барбари-Коуст.
— И, полагаю, вами тоже?
Краска залила лицо констебля. Он поджал губы под висячими усами и устало покачал седой головой.
— Зачем доставлять мне неприятности, мисс? Ваше место не здесь. Вам небезопасно находиться на этих недобрых улицах. Если вы не уйдете, вы можете пострадать. Прошу вас, будьте хорошей девочкой и уходите с миром. Отыщите Другое место для спасения душ.
— Посмотрите вокруг, констебль. — Кей многозначительно помахала знаменем в направлении кабачков, публичных домов и баров, протянувшихся по обе стороны Керни-стрит. — Вот те души, которые нуждаются в спасении. — Она снова улыбнулась и обошла его. — И здесь мы маршем в бой пойдем.
Дав сигнал своей армии из двух человек следовать за ней, Кей зашагала прочь.
— Тогда вам придется отправиться в тюрьму, — произнес констебль, протягивая руку, чтобы схватить Кей за плечо.
Рекруты Кей, хранившие молчание во время разговора, немедленно выступили в защиту своего командира.
— Отпусти ее, Бьюзи, — скомандовал тощий немолодой Джайлс Лотон, гневно сверкая запавшими глазами.
— Уб-б-берите р-р-руки от ка-ка-капитана Кей! — От волнения мальчишеское лицо Бобби Ньюмана сильно покраснело, когда он встал между Кей и вооруженным констеблем.
— Ну-ка, сынок, уходи с дороги, если не хочешь получить пинка, — миролюбиво произнес констебль Бьюзи. — Это касается меня и маленькой леди.
Кей ласково положила руку на плечо Бобби:
— Все в порядке, Бобби. Констебль лишь выполняет свою работу.
Молодой человек неохотно отступил в сторону. Кей вышла вперед:
— Вы не имеете права так поступать, и я не пойду по своей воле.
— Как хотите, — сказал констебль, потеряв наконец терпение.
Первое, что осознала Кей, так это то, что ее тащат в тюрьму за проведение уличных шествий без разрешения, за нарушение спокойствия и предъявляют кучу других обвинений, сфабрикованных могущественными поставщиками запретных удовольствий в Барбари-Коуст.
Скорее разгневанная, чем напуганная, Кей кипела от ярости, когда констебль, крепко вцепившись ей в локоть, волок ее вниз по Кернй-стрит. Кей казалось, что левая рука вот-вот выскочит из сустава.
Бедные Бобби Ньюман и Джайлс Лотон изо всех сил старались вызволить ее, но они были бессильны против длинноствольного револьвера, который констебль Бьюзи быстро вытащил для установления законности. Парочка наступала на пятки вооруженному констеблю и захваченной проповеднице, и каждый из них великодушно предлагал отойти в тюрьму вместо необыкновенной молодой женщины, первой на их памяти проявившей к ним сочувствие и доброту.
Джайлс Лотон проклинал угрожающего им расправой констебля. Бобби Ньюман в возбуждении заикался. Кей спокойно приободряла расстроенных рекрутов. Констебль рыкал на них, требуя замолчать.
Странный квартет скоро привлек к себе внимание зрителей. Шулера и бильярдисты высыпали из дверей карточных притонов и бильярдных. Из салунов, шатаясь, вываливались пьянчужки. Вызывающе накрашенные женщины с не выспавшимися лицами выглядывали из верхних окон борделей, привлеченные шумихой. А владельцы карточных притонов, бильярдных и борделей, в костюмах в мелкую полоску и с прилизанными блестящими волосами, спокойно ухмылялись, уверенные в том, что после пары ночей в тюряге надоедливая капитанша Армии спасения уедет на первом же поезде, идущем на восток.
