Что может быть лучше, чем завершить этот праздничный день в объятиях любовницы с воображением? Он надеялся, что не настолько пьян, чтобы оказаться не способным ни на что. Швырнув шляпу и перчатки на кресло, Джаррет прошел к двери спальни и распахнул ее.
Его взгляд сначала упал на боковой столик, где горела свеча, отбрасывая маленький круг света. Он взглянул на постель и на выцветшее синее покрывало на ней, которое лежало ровно и было не тронуто. Затем он увидел высокую тень у столбика кровати.
– Добрый вечер, – произнес приветливый голос. – Не поднимайте шума. Я здесь не для того, чтобы убить вас.
– Рад слышать. – Джаррет попытался вспомнить, есть ли что-нибудь похожее на оружие в пределах досягаемости. – Кто вы, черт побери?
– Друзья зовут меня Джорди.
Он прислонился к столбику кровати, сложив руки на груди и скрестив ноги в коленях. Поза неугрожающая, если такая бывает.
Но даже любой простак догадался бы, что Джорди представляет собой настоящую опасность. Джаррет сжал кулаки и приготовился к нападению.
Что-то твердое уткнулось ему в спину.
– Не горячись, – посоветовал другой неправдоподобно дружелюбный голос. – Да, это пистолет. Я плохо стреляю, но с такого расстояния не промажу.
Джаррет затих.
– Посланцы Сарна, думаю.
– Если герцог задумает вызвать тебя на дуэль за шашни с его женой, – сказал Джорди, – то думаю, сам доставит тебе приглашение. Ну и ну! Такой скандал! Эта история дошла даже до моих невинных ушей. Но мы здесь не по этому поводу. И в самом деле, Деринг, это представление не понадобилось бы, явись вы как хороший мальчик прямо в «Новую луну».
Пистолет убрали от спины Джаррета.
– Может, пройдем в соседнюю комнату и устроимся там поуютнее? Я не привык так поздно бодрствовать.
Ничего не оставалось делать, как отправиться в гостиную и сесть в кресло, указанное человеком с пистолетом. Незваный гость одет был скромно. Каштановые волосы, средний рост и примерно одного возраста с Джарретом. Все в целом ничем не примечательно, похож на клерка или адвоката.
У Джорди, напротив, было живое лицо аристократа, только что с площадки для крикета в Оксфорде. Старше лет на десять, как показалось Дерингу, немного выше клерка с пистолетом, широкоплечий, с выгоревшими волосами.
Игрок умеет быстро оценить своего противника. Джаррет без всякого удовольствия понял, что эти люди вовсе не те, за кого себя выдают.
Джорди бросился в кресло и вытянул ноги.
– Давайте перейдем к делу. Почему вы отказались от предложения?
– У меня встречный вопрос. Какого черта я должен тащиться в незнакомый ресторан из-за анонимного письма?
– Значит, это не отказ? – Тонкая каштановая бровь приподнялась.
– Это мое дело. А вообще кто вы такие? Испанская инквизиция?
– Что-то вроде этого, только без орудий пыток. Вы собираетесь заплатить долги из своего выигрыша?
Джаррет уже слышал о воинствующих методистах и других узколобых сектах, которые проповедовали раскаяние в борделях, кабаках и игорных притонах. Похоже, теперь они решили продолжить свое занятие в частных домах.
– Говорите быстро то, что хотели сказать мне в «Новой луне». И убирайтесь к черту.
Клерк, стоявший у камина, грустно взглянул на него.
– Джордан вовсе не собирается оскорблять вас, – сказал он. – Думаю, ему не понравилось, что вы не отличаетесь любопытством. Если любознательность не в вашем характере, то вы не годитесь для наших целей.
– Это хорошая новость. Так почему же вы все еще здесь?
– Мы подумали, – дружелюбно сказал Джорди, – что, может быть, вам захочется отправиться в рай.
– Не так сразу, спасибо. И есть ведь еще и правила для входа туда, как я понимаю. А я уже почти все нарушил.
– Он не имеет в виду настоящий рай, – сказал клерк. – Мы говорим о таком в Озерном краю.
– А!… – Тиски, сжимавшие грудь Джаррета так, что дышать было трудно, немного ослабели. – Какому нормальному человеку захочется туда отправиться? Но из услышанного я могу заключить, что правила входа туда еще жестче, чем в рай небесный.
– Так и есть. – Джорди побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – У нас были существенные сложности в выборе подходящего гостя для этого приема. Помимо вашей дурной репутации, определенного плюса в данных обстоятельствах, было общеизвестно, что у вас нет ни гроша за душой. Но после эффектного триумфа прошлым вечером, за которым последовала неимоверная глупость, я полагаю, что приглашение может быть подтверждено. Мы исходим из этого предположения.
– Есть определенная степень срочности, – сказал клерк. – Это должно быть учтено в залоге для большей уверенности, но мы не можем терять времени.
– Вы говорите так, – заметил Джаррет, – будто я имею хоть какое-то понятие, о чем вы толкуете. Приглашение в «Рай» звучит заманчиво, но записка, которую я получил этим утром, была несколько более зловещая. И отправили ее вы, как я полагаю.
– Не совсем так. – Клерк вытащил из кармана сложенный лист бумаги и протянул его Джаррету. Он выглядел довольно помятым и грязным. – Это письмо от «Черного Феникса».
– Вы, наверное, не слышали о нас, – сказал Джорди. – И сейчас тоже не узнаете о нас много. Робин – так он предпочитает себя называть – и я – лишь малая часть… Как бы мне это назвать? Неформального объединения с небольшим количеством постоянных членов и все растущим числом временных участников. Большинство из них, как вы, призываются для выполнения специального задания.
Джаррет ткнул пальцем в лист бумаги.
– «Вас ждут опасности и даже смерть», – говорится здесь. Не могу представить себе, что люди выстраиваются в очередь, чтобы присоединиться к вам.
Пауза. Потом Джорди сказал:
– Не многие из получивших задание подвергаются такому риску. Возможно, вам тоже не придется.
– В то же время, – мягко заметил клерк, – что терять человеку в вашем положении?
Джаррет взглянул на бумагу, на слова, которые, казалось, пылали.
Вы призываетесь за ваши ошибки, вину и долги…
Джорди, как золотой ангел мщения, благосклонно улыбнулся:
– За отказ наказания не будет. За исключением, как мне кажется, сожаления.
Джаррет выругался про себя. Никого не касается, как он живет. Да и кого, впрочем, это волновало?
– А что вы все-таки делаете? Вы связаны с правительством?
– Боже мой, нет. Мы больше похожи на антрепренеров, совершенно неофициальные. Если в самых высших кругах общества совершается преступление, власти обычно не хотят или не могут вмешиваться. В таких случаях вступаем мы, чтобы убедиться, что справедливость восторжествует.
