– Текстильных.
– В Бостоне нет текстильных фабрик.
– Ну… ну… в Глостере.
– Глостер – рыбацкий городишко.
– Ну не знаю я, куда они уехали! Какое мне до этого дело? У меня был мистер Смит…
– Мистер Джоунс.
О нет! Как она могла перепутать?! Похоже, что бренди не только помогло заглушить угрызения совести, но и затуманило мозги. Пытаясь мыслить четко, Морган ляпнула:
– Их было так много…
– Он был только один.
– Ну ладно, я соврала! Я обычная бродяжка.
Капитан жестко взглянул на нее и отвернулся.
– Я посылаю за полицией.
Он шагнул к двери. Перепуганная Морган подскочила и схватила его за сюртук.
– Нет! Прошу вас, не надо! Я… я сделаю все, что угодно. Все, что вы захотите, пожалуйста…
– Мисс Браун! – воскликнул капитан, сжав ей плечо. – Осторожнее, у меня в руке пистолет!
Да какое значение имеет пистолет, если ей грозит виселица? Не обращая внимания на его попытки оттолкнуть ее, Морган подняла руку и погладила капитана по лицу. Он был выше и значительно крупнее светских модников, но Морган он казался невероятно красивым.
– Все, что угодно… – прошептала Морган, пытаясь подавить и слезы, и чувство приличия.
Жесткие черты его лица смягчились, между бровями появилась складка. Он осторожно опустил пистолет, направив дуло в пол, и отвел руку Морган от своего лица. От прикосновения теплых пальцев по спине Морган пробежали восхитительно непристойные мурашки.
– Я не верю, что вы обычная бродяжка, мисс Браун.
– Я сделаю все, что угодно, – снова прошептала она и, подняв руку, обняла его за шею. Задрожав от предвкушения. Морган притянула к себе его голову.
– Мисс Браун, – мягко произнес он, пытаясь убрать ее руку. – У меня нет ни малейшего желания…
– Вот увидите, – прервала Морган и, встав на цыпочки, прильнула к его губам. Как много лет назад учил ее Барт, она высунула язычок и провела им по губам капитана, словно прося впустить ее. Он не отреагировал, и Морган едва не отказалась от своей затеи. Но тут перед ней возник образ виселицы, и Морган снова начала водить языком по губам капитана, пока он со стоном не подчинился. О, у него во рту был привкус перца! Перец и бренди – восхитительное, пьянящее сочетание. Она крепче обняла его за шею. Капитан откликнулся, ею мягкий, влажный язык скользил по ее языку. Ноги под воздействием бренди ослабели. Еще чуть-чуть, и они подогнутся…
Капитан резко поднял голову и высвободился из ее объятий. Рука Морган упала. Капитан шепнул:
– У вас во рту привкус бренди.
Она разглядела в его глазах жаркое желание. Да только что это – ее торжество или позор? Ой, да какое это имеет значение? Морган хотела только одного – снова поцеловать его.
– У вас тоже.
– И все-таки, – произнес он, сильной рукой усаживая ее обратно на стул, – я вынужден отклонить ваше предложение.
О нет, подумала Морган, снова схватив фляжку. И что теперь? Полиция?..
– И вы больше не будете пить, – добавил капитан, забирая у нее фляжку.
– Мне все еще холодно.
– Вы грязная, – мягко сказал он. – И очень голодная. Теперь вы расскажете мне правду, Морган.
От того, что он своим низким мужественным голосом назвал ее по имени, у нее в животе все словно перевернулось. Она столько лет была леди, а джентльмены не называют леди по имени.
– Он… он меня выгнал.
– Кто?
– Мой любовник.
– О, ради Бога! Еще одна ложь, и я действительно пошлю за полицией.
– Я не лгу! – запротестовала она. – Я… я его опозорила. Он рассердился и выставил меня.
– Смит или Джоунс?
– Ни тот ни другой. Я не имею права называть его фамилию. Он женат, и его благосостояние зависит от семьи жены. Если они узнают обо мне, он погиб.
– Уж наверное, вы не думаете, что я завтра же разнесу эту историю по всему городу?
– Я понятия не имею, что вы за человек. Может, вы займетесь вымогательством.
Капитан Монтгомери поморщился, ясно дав понять, что ни на йоту не верит ее рассказу.
– Если он выкинул вас на улицу, какое вам теперь до него дело?
– Он может мне отомстить. Я его боюсь. Он… он меня бил.
– Понятно, – медленно ответил Уорд, хотя на самом деле ничего не понял, да и не особенно поверил в ее слова. Кроме того, даже несмотря на этот ужасающий парик, что-то в этой женщине казалось ему знакомым. Может быть, он ее с кем-то видел? Нет, если она так боится семьи своего любовника. К тому же ее нельзя назвать невежественной девчонкой с фермы – одним коротким поцелуем она разожгла в нем огонь. Если бы ее мокрая одежда не промочила его сюртук, приведя его в чувство, он бы запросто мог…
Нет. Невозможно.
– Сэр?
– Да?
– Я очень голодна.
– Я же дал вам сандвич.
– И хочу пить.
– Бренди вам больше не нужно.
– Я грязная, я промокла и устала. Если вы… если вы отвезете меня к себе домой, я вас отблагодарю. Обещаю.
Дело не в ее лице, а в ее голосе, слишком низком для женщины и с нотками безудержного веселья, несмотря на совершенно безнадежное положение. Капитан знал, что стоит лишь немного постараться, и это веселье прорвется грудным мелодичным смехом, который завершится забавным звуком, похожим на журчание океанской волны, набегающей на причаливший корабль. Но как он может знать что-то про бродяжку?
Уорд вздохнул и нахмурился. И что, черт побери, с ней делать? Похоже, она очень боится полиции, и вряд ли можно ее за это винить. В лучшем случае они потащат ее в тюрьму. В худшем – снова выкинут на улицу. Бедняжка. Все лицо в грязных потеках от высохших слез, а в глазах застыло затравленное выражение уличного кота, который научился выживать.
Уорд вздохнул. Он на перепутье между дьяволом и глубоким синим морем, потому что не может сознательно выгнать ее на улицу, но и не может привести ее к себе домой, если хочет соблюсти приличия. Однако сейчас пятый час утра, а он не спал всю ночь. Черт возьми, все было бы куда проще, окажись она мальчишкой!
Сознательность победила респектабельность.
– Хорошо.
– Герман, ты все еще не спишь? – спросил Уорд дворецкого, когда они с Робом ввели сонную мисс Браун в тускло освещенный холл, отделанный панелями красного дерева.
– Разумеется, сэр. Я всегда дожидаюсь вашего возвращения.
Иной раз хорошо вышколенные слуги превращаются в большое неудобство. Он-то надеялся проскользнуть незаметно.
