— Кузина была невинной пятнадцатилетней девочкой. Она увидела в этом шанс выбраться из Мейнутского замка, которым правило, да и до сих пор правит, племя женщин по фамилии Фитцжеральд, превосходящее числом народ израилев. — Кэтлин сочла возможным развернуться на сто восемьдесят градусов по отношению к своей семье и согласиться с мужем.
Его объятия стали крепче.
— Если кто и сможет взять верх над Монтегью, так это Фитцжеральд.
— Я в этом сомневаюсь, мой дорогой Шеймус. Я думаю, что это будет кто-нибудь из О'Тулов.
Тогда он поцеловал ее. Как следует. Шеймус не мог больше ждать. Кэтлин была старшей дочерью графа Килдэрского и самой красивой и умной из всех бесчисленных Фитцжеральдов. Она первая и лучшая. Шеймус никогда не выпустит удачу из рук.
В огромной кухне Грейстоунса Мэри Мелоун помешивала овсяную кашу в огромном котле. Когда появилась Кейт Кеннеди и стала искать поднос, Пэдди Берк открыл дверь с улицы и вошел в теплую кухню. На щеках у Мэри заиграли ямочки при виде высокого управляющего.
— Как там погода, мистер Берк?
— Льет как из ведра, миссис Мелоун.
Она положила ему кашу в миску и добавила туда виски.
— Забросьте это в свой желудок, мистер Берк, это порадует ваше сердце.
— Вы слишком добры, миссис Мелоун. Как сегодня ваша зубная боль?
— Значительно лучше, мистер Берк. Я чувствовала себя гораздо хуже много раз, когда мне было и в половину не так плохо.
Кейт Кеннеди накрыла поднос белоснежной льняной салфеткой и подмигнула управляющему:
— Конечно же, намного лучше. Вы выпили вчера достаточно виски, чтобы и мертвого с ног свалить.
— Точно, и это навело меня на мысль, Кейт Кеннеди. Капелька виски не повредила бы, чтобы смягчить ваш язычок. Каково ваше мнение, мистер Берн?
— Не впутывайте меня в это дело, миссис Мелоун, прошу вас. Я не хочу стать уродливым шипом между двух роз.
— Мне бы хотелось немного вашего особого пшеничного кекса для хозяйки, Мэри, — произнесла Кейт.
Повариха с тревогой взглянула на поднос, который готовила экономка.
— Она плохо себя чувствует?
— Ни в коей мере, Мэри Мелоун. Хозяин решил, что она будет завтракать в постели.
Мэри была шокирована:
— Это неприлично!
Кейт округлила глаза:
— Слово неприличный очень ему подходит. Я могла бы порассказать вам о таких вещах, происходящих в этой спальне, что у вас бы волосы на голове зашевелились, Мэри Мелоун.
Она едва успела закончить фразу, как в кухню ворвался Шеймус. Его угрожающий вид едва скрывал удовольствие от слов экономки. Он сердито посмотрел на женщин и взял поднос из рук Кейт Кеннеди.
— Я отнесу его наверх. Мы с Кэтлин хотим немного побыть наедине.
Пэдди Берк чуть не подавился овсянкой, увидев отвисшие челюсти обеих женщин. Он быстро закончил свой завтрак, зная, что скоро появятся управляющие всех зажиточных англо-ирландских домов в Дублине, чтобы забрать бочонки с контрабандным французским коньяком. Шеймус поднял цену, проницательно сообразив, что это удвоит спрос.
— Ты отложил пару бочонков для праздника, Пэдди? — поинтересовался Шеймус, спускаясь в погреб.
— Да. А когда он будет?
— В воскресенье.
Пэдди почесал нос:
— Я так понял, что в воскресенье придет груз для капитана Лунный Свет.
— Верно. Время выбрано отлично.
Капитаном Лунный Свет называли всех ирландских повстанцев. Существовало тайное революционное общество. Оно начало свою деятельность в те времена, когда Англия воевала с Америкой. Неприятности Англии были на руку Ирландии. Когда же Франция и Испания объединились с колониями, Ирландия подверглась вторжению. Тогда английский флот и войска не могли защитить все побережье Англии, Шотландии и Ирландии и призвали пятьдесят тысяч добровольцев. Они принесли присягу на верность британской короне, но, когда война закончилась, не сдали оружия, а просто ушли в подполье.
Мужчины, подобные тестю Шеймуса О'Тула, Эдварду Фитцжеральду, графу Килдэрскому, страстно желающие вырвать Ирландию из-под гнета британского правления, добились законодательной свободы для ирландского парламента. Но спустя десять лет после этого достижения ирландские католики все еще не могли заседать в парламенте, голосовать и избирать его членов. Эдвард Фитцжеральд был одним из основателей общества «Объединенные ирландцы», но под покровом темноты он совершал куда более рискованные и безрассудные поступки ради своих угнетенных соотечественников-католиков. Богатство Килдэров, накопленное поколениями, лилось из его сундуков, чтобы купить вооружение для повстанцев и еду для голодающих крестьян, населяющих его обширные владения.
Шеймус О'Тул не обладал кровоточащим сердцем своего тестя. В отличие от него Шеймус не родился с серебряной ложкой во рту. Он появился на свет в абсолютной бедности. Его отец бросил их с матерью, и они зарабатывали себе на жизнь на торфяных разработках, как только мальчику исполнилось пять.
В прошлом О'Тулы были могущественным кланом, и Шеймус еще в детстве решил, что он получит такую власть, с которой придется считаться. Когда мальчик узнал цену уловкам, ему еще не исполнилось и десяти. Его природная проницательность оказалась более ценной, чем любая серебряная ложка. В двенадцать он стал матросом на торговом судне. В пятнадцать Шеймус им владел. В двадцать он был достаточно богат и достаточно умен, чтобы соблазнить дочь графа.
Нечестивый союз, заключенный им с Уильямом Монтегью спустя несколько лет после женитьбы, явился результатом вдохновения. Брат Монтегью, граф Сэндвичский, был уполномоченным британского Адмиралтейства, назначенным первым лордом Адмиралтейства во время войны с Америкой. Для Шеймуса О'Тула это оказалось сродни лицензии на печатание денег, и он выстроил для Кэтлин дворец в георгианском стиле — Грейстоунс. Он убедился в том, что его особняк больше и лучше, чем любой другой зажиточный дом англо-ирландских аристократов, застроивших весь Пэйл. Назначение Сэндвича вице-казначеем и сборщиком доходов в Ирландии стало манной небесной. Графство Дублин благодаря помощи Монтегью оказалось в туго набитом кармане О'Тула.
Когда Уильям Монтегью развернул приглашение на праздник в Грейстоунсе, его губы изогнулись от удовольствия. Высокое положение в Адмиралтействе позволяло ему контролировать людей, корабли и грузы. Благодаря его партнерству с О'Тулом он стал богаче своего титулованного брата, но первой любовью Монтегью была власть, а не деньги. Чувство всемогущества переполнило его, когда он решил, что отправится в Дублин на своем личном адмиралтейском корабле, нагруженном оружием, предназначенным для войны его страны с Францией.
Его рот плотоядно искривился, когда он представил себе, какое впечатление это приглашение произведет на Эмбер. Что она способна сделать, чтобы получить разрешение отправиться туда? Его плоть приятно напряглась, когда он вообразил ее сексуальные уловки. Монтегью распахнул дверь своего кабинета и проревел:
