Очень мила, если оценить все остальное. Гладенькая, сочная, в меру пухленькая. Не настолько, чтобы элегантное платье начало расползаться по швам, но достаточно, чтобы не разочаровать любого ценителя женских прелестей.
Удовлетворившись увиденным, он посмотрел женщине в глаза. Она стояла, высоко подняв голову, неторопливо разглядывая его. Нет, это не острый гвоздик, скорее тупая шпилька.
– Я миссис Бентли Симпсон, сэр. Теперь, думаю, нет необходимости в официальном представлении, не так ли? Ведь вы и есть тот самый сэр Торогуд, вы меня понимаете?
Он ничего не понимал, но, собрав силы для выполнения своей задачи, низко склонился над рукой глупышки.
– Мне очень приятно, миссис Симпсон. Могу я также добавить, что сегодня мистер Симпсон, несомненно, самый большой счастливчик в этом зале?
В ответ он услышал явно не подобающее леди фырканье и, взглянув на нее, увидел, что это безмозглое создание так сильно наклонило голову вправо, чтобы посмотреть ему в глаза, что, казалось, сейчас упадет на него.
Далтон быстро выпрямился, слегка столкнувшись с миссис Симпсон. Одно из перьев отсоединилось и теперь грациозно раскачивалось прямо перед его носом.
Он отступил, но дама лишь улыбнулась и шагнула ближе, теперь чертово перо щекотало его щеку и ухо.
– Я знаю, как вы можете загладить свою вину передо мной, – сказала миссис Симпсон, радостно захлопав в ладони. – Вы можете нарисовать мне картинку!
Боже милостивый, ей же не двенадцать лет! Вновь бросив взгляд на ее, несомненно, зрелую грудь, Далтон еще раз убеделся в этом. Но ее девически восторженное восклицание привлекло внимание нескольких находившихся поблизости леди, и вскоре он вновь оказался в окружении восторженных дурочек.
Все дружно требовали, чтобы Далтон продемонстрировал им талант, которым не обладал.
А в центре с горящими глазами стояла самая глупая из них – миссис Бентли Симпсон.
Да, он очень скользкий. Клара подбила других дам просить у него рисунок, однако вынуждена была признать, что этот джентльмен весьма искусный лгун.
Очаровательно улыбаясь, он все-таки отказался демонстрировать свой талант прямо на балу, отговорившись тем, что, мол, все дамы явились сюда, чтобы слушать музыку и танцевать с приятными молодыми людьми, и что он просто не вправе красть внимание прелестных дам.
Это было невероятно! Клара едва сдержалась, чтобы не пнуть его прямо по лакированному ботинку с непотребно высоким каблуком. Красть внимание – именно на это он и нацелился.
Впервые она вынуждена была признаться самой себе, что ей приятно такое внимание публики к ее работам. И хотя изначально поставила себе целью положить конец несправедливости, в течение нескольких последних месяцев начала лелеять популярность сэра Торогуда как тайную драгоценность.
Единственное, что ей не нравилось, – это осознание того, что она не совсем бескорыстна в своей цели. Совсем не нравилось. Это был еще один повод ненавидеть этого возмутительного позера, который вынудил ее осознать это. С трудом скрывая презрительную усмешку, Клара стояла в толпе дам, внося свою лепту в общий хор.
Чтобы разоблачить самозванца, достаточно всего одного рисунка. Возможно, ее талант всего лишь игрушка для гостиной, милая забава, но в этой забаве она мастер.
И далеко не каждый на это способен. Карикатура – не простое изображение человека. Это гиперболизация нескольких ключевых черт при минимизации всех остальных, и самое трудное здесь – точно знать, что именно ты хочешь изобразить.
Дамы почти прижали Клару к негодяю, и она почувствовала слабый запах его духов. Ей хотелось бы испытать отвращение, сказать себе, что он пахнет дешевым одеколоном и ложью, но от него исходил чисто мужской запах и еще запах чефрасового мыла. Запахи понравились Кларе, и она от этого испытала досаду.
Есть ли предел его вероломству? Лгал даже его запах!
Гнев, казалось, душил ее. Клара попыталась избавиться от неожиданно возникшего у нее легкого головокружения, но оно лишь усилилось. Может быть, это из-за корсета, который затруднял дыхание. Би слишком туго затянула проклятую шнуровку.
Клара постаралась дышать глубоко и ровно, чтобы побороть дурноту, и ей стало чуть легче. Она вновь посмотрела на самозванца и заметила, что, по-прежнему оставаясь в окружении восторженных леди, он сосредоточен на чем-то другом.
Взглянув поверх плеч дам, Далтон увидел, как в зал вошел мужчина. Он был худощав и немолод, не очень высок, но публика расступалась перед ним, словно повинуясь строгой команде.
Премьер-министр Англии.
Далтон знал, что его крестный редко появляется на публике, за исключением королевских событий. Похоже, Далтону грозят неприятности.
Поздоровавшись с несколькими наиболее важными гостями, лорд Ливерпул взглянул прямо на Далтона. Казалось, премьер был очень удивлен, увидев среди гостей своего крестника.
Точно будут неприятности. Ливерпул взглядом показал на дверь, ведущую на террасу, и Далтон в ответ едва заметно кивнул.
Наговорив кучу банальностей, он извинился и покинул толпу восторженных поклонниц. Ему казалось, что будет трудно отделаться от навязчивой миссис Симпсон, но она, похоже, была немного расстроена, и Далтону удалось ретироваться.
На небольшую террасу, откуда каменная лестница спускалась прямо в сад, из бального зала можно было попасть через высокую стеклянную дверь.
Лорд Ливерпул стоял, прислонившись к балюстраде и глядя вниз, туда, где, вызывая восхищение, открывалась небольшая часть сада с лабиринтом самшитовой изгороди.
Несмотря на то, что Далтон подошел совершенно бесшумно, Ливерпул, так и не повернувшись в его сторону, тотчас заговорил с ним:
– Во имя седьмого круга ада, скажите мне, что вы творите?
По тону Ливерпула Далтон понял, что ему грозят еще большие неприятности, чем он предполагал.
– Я расследую последнее дело, порученное «Клубу лжецов», – ответил он сухо.
Ливерпул фыркнул.
– Причем лично. Вы собственной персоной появились в свете. Чего совершенно не обязаны делать. А если вас узнают? А если ваша ложь будет раскрыта? Вы хоть подумали о последствиях?
Несмотря на то что и его самого беспокоил этот факт, Далтон посчитал необходимым обосновать свое решение. Но ни к чему лорду Ливерпулу знать точно, насколько на самом деле слабо влияние Далтона на «лжецов».
– Маловероятно, что кому-нибудь придет в голову связать мрачного отшельника лорда Этериджа с напыщенным сэром Торогудом. А если вдруг такое случится, я не стану ничего отрицать и заявлю, что Торогуд – мой литературный псевдоним.
– А как вы намереваетесь оправдаться за унижение и разжалование нескольких пэров королевства, к которым привели действия этого агитатора-реформиста? Надеюсь, вы понимаете, что со всем этим будет связано мое имя? – Ливерпул резко повернулся, его черные глаза сверкали в полумраке. – Свету известен тот факт, что именно я занялся твоим воспитанием, когда скончался твой отец!
