— По-моему, у тебя было время попрактиковаться до того, как мы поженились! — запальчиво воскликнула она.
— Дорогая…
— Не называй меня так!
Лицо Лайма неожиданно стало серьезным.
— Три последних года, — пожалуйста, прими во внимание этот факт, — я раздевал тебя и только тебя, любовь моя.
Флора недоверчиво прищурилась.
— Но ведь мы знакомы с тобой всего восемь месяцев…
— Да, а женаты всего лишь полгода, — с готовностью согласился он.
— Н-но… — замялась она, ошеломленная его словами. Раньше Флора никогда не осмеливалась затрагивать тему его добрачных связей. Она не сомневалась, что их было немало. Одна из его бывших подружек — очень эффектная особа — даже осмелилась ворваться к Лайму в офис и устроить скандал в присутствии секретарши, о чем та впоследствии под большим секретом поведала Флоре. Так что утверждение ее мужа было более чем сомнительным. — Так ты утверждаешь, что не… что ни с кем не… — Флора запнулась, силясь подобрать подходящее слово. — Целых два года?
— Я понял, что ты хотела спросить, — поддразнил ее Лайм.
— Ты еще издеваешься!
Он отрицательно покачал головой.
— И не думал. Назовем вещи своими именами, — я действительно не спал ни с одной женщиной в течение двух лет до встречи с тобой.
Флора не отрывала от мужа недоверчивого взгляда. Она торопливо накинула халат.
— Я тебе не верю!
Лайм пожал плечами, усмехнулся и снял с себя остатки одежды, оказавшись перед ней в чем мать родила.
— Конечно, дорогая, это твое право.
Он произнёс это так, словно хотел закрыть тему, но Флора не сдавалась:
— Ты, конечно, понимаешь, что твое заявление звучит не особенно правдоподобно?
— Почему? Нет же ничего странного в том, что ты прожила двадцать четыре года девственницей, так почему же нельзя допустить, что мужчина может поститься два года?
Флора взяла расческу и распустила свои длинные черные волосы.
— Ну, может, некоторые… — с сомнением протянула она.
— Но не я, — с уничтожающей прямотой закончил он.
Флора молча кивнула, почему-то утратив интерес к разговору. Она снова вспомнила его нелепые обвинения в том, что у нее связь с Келвином. Однако Лайм так редко рассказывал о себе, что глупо было бы останавливать его.
— Ты — нет, — подтвердила она.
— Может, объяснишь, почему?
— Потому что ты… у тебя… слишком непомерный аппетит, дорогой, — наконец нашлась она и разозлилась еще сильнее, когда он, запрокинув голову, громко расхохотался.
— Непомерный аппетит! — повторял он. — Ну и выражение! Скажи еще, необузданные желания — это, наверное, лучше подойдет?
— Что ж, ты сам этого хотел…
— Ну-ну, говори…
— Ты любишь только секс, Лайм! — почти выкрикнула она. — И тебе всегда мало!
— Не просто люблю, — поправил он, — а обожаю. Ты, милая, кстати, тоже. Конечно, ты поздновато вошла во вкус, но… — Он кашлянул. — Знаешь, я и не подозревал, что существуют женщины, которые так легко возбуждаются.
— А я не подозревала, что существуют мужчины, которые рвут на своих женах белье, дорогое, между прочим, швыряют их на пол и заставляют… заставляют…
— Стонать от наслаждения, — закончил за нее Лайм с насмешливой улыбкой. Однако, заметив, что уголки ее рта, дрогнув, поползли вниз, он обнял жену и ласково прижал к себе. — Прости, родная, — искренне прошептал он. — Не плачь, пожалуйста. Я был неправ. Я злой, самодовольный, грубый болван. Но я тебя люблю…
— Я тоже тебя люблю, — всхлипнула Флора. — Но не понимаю, почему ты… почему ты…
Лайм подложил ей подушку под голову и сам пристроился рядом.
— Я и сам не понимаю, — вздохнул он. — Ты значишь для меня так много, как ни одна женщина на свете. Иногда меня это даже пугает. — Он снова вздохнул, встретившись с ней взглядом. — Всю эту бесконечную неделю я тосковал по тебе и хотел вернуться домой как можно скорее.
— Но ты приехал раньше и даже не предупредил меня, — возразила Флора, вытирая ладонью мокрые от слез щеки.
— Мне хотелось сделать тебе сюрприз.
— Но я звонила в аэропорт, и мне сказали, что твой рейс прибудет по расписанию.
— Я не воспользовался тем билетом.
— А как же тогда очутился здесь?
— Купил самолет, — совершенно будничным тоном сообщил Лайм, словно мальчик, купивший после школы мороженое.
Флора от изумления на несколько секунд потеряла дар речи.
— Но зачем?..
— Я давно собирался это сделать, — пояснил он.
— Но… почему?
— А почему бы и нет?
— Ну… Когда люди хотят куда-нибудь попасть, они не покупают каждый раз самолеты!
— Но есть и такие, кто может себе это позволить, — возразил Лайм. — Например, я.
— Но…
— Никаких «но»! Я давно хотел проводить с тобой больше времени. Мой завод находится в Манчестере, а твое агентство — в Лондоне. Если бы ты согласилась…
— Не говори об этом таким тоном, словно просишь меня выбросить мусор! — возмутилась Флора. — Почему это я должна бросать работу? Она для меня очень много значит!
— Да, конечно. Ты достаточно ясно дала мне это понять. Но в Манчестере тоже можно заниматься рекламой…
Флора отрицательно покачала головой.
— Мне нигде не предложат такого места, какое я занимаю у Бриггса. Келвин намекнул, что в следующем году собирается назначить меня главным менеджером. И я немало потрудилась для своей карьеры. — Она умоляюще подняла на него свои миндалевидные глаза. — Пожалуйста, не проси меня бросить работу, — тихо попросила Флора, не уверенная в его согласии.
— Не буду.
— Это так важно для меня, — прошептала она, прижимаясь к его груди. — Я не хочу самоутверждаться на кухне, мне нужно, чтобы меня ценили и со мной считались. Ты же сам первый разлюбишь меня, если мы станем обсуждать только цены на рынке.
— Поверь, я вовсе требую, чтобы ты превратилась в домохозяйку. Но если Келвин не перестанет ухлестывать за тобой, я просто оторву ему голову! — И Лайм весело улыбнулся. — Давай больше не будем ссориться. Хочешь знать, зачем я купил самолет? Чтобы сделать нашу жизнь проще. Теперь, независимо от расписания рейсов, я смогу прилетать в любое время, когда выпадет свободная минутка.
— Ага… А я должна сидеть дома и ждать того момента, когда у тебя возникнет такая возможность? — сердито уточнила Флора, прекрасно понимая, что своей резкостью портит мужу настроение.
— Я этого не говорил, — терпеливо возразил Лайм.
