— Вижу, мистер Холмс, — сказал лорд Блэгдон с оттенком неловкости в голосе, — вы здесь уже поработали. К какому заключению вам удалось прийти?
— Пока я не узнал ничего нового, — твердо ответил Холмс. — Исполняя Шумана, ваш кузен оставил на клавишах полный набор отпечатков пальцев. Они совпадают с теми, которые мы нашли на подоконнике библиотеки, и это подтверждает вашу версию событий.
— Обращаясь к вам, я не знал, что она потребует подтверждения, — укоризненно произнес лорд Блэгдон.
Холмс нисколько не смутился.
— И тем не менее, милорд, мы ее проверили. Те же отпечатки обнаружены на севрской бонбоньерке, стоявшей в витрине. Насколько мы можем судить в данный момент, именно с этим предметом была связана цель визита лорда Артура.
Казалось, новость неподдельно удивила нашего клиента.
— Но чем же бонбоньерка могла его заинтересовать? Бесспорно, он не пытался украсть ее. Да я подарил бы ему эту вещь, если бы он пожелал. В сравнении с другими экземплярами она не такая уж ценная.
— Вряд ли лорд Артур собирался похитить конфетницу. Не затруднит ли вас рассказать, какие события недавнего прошлого связаны с нею?
То, что мой друг взял нить разговора в свои руки, привело лорда Блэгдона в некоторое недоумение.
— Рассказывать совершенно не о чем, мистер Холмс. В витрину с другими фарфоровыми предметами ее поместили исключительно ради удобства. Прежде она принадлежала кузине моего отца Клементине Бичем, или леди Клем, как называли ее в семейном кругу. Подобно многим нашим дальним родственникам, она не имела значительного состояния, но мы в меру своих сил заботились о ней. От моего деда она унаследовала эту бонбоньерку и несколько других вещей. После смерти леди Клементины они перешли к нам.
— Что она оставила вашему кузену?
Лорд Блэгдон приподнял брови.
— Ничего. У нее не было оснований завещать ему что-либо, и он от нее этого не ждал. Ведь именно родственники по моей линии оказывали ей покровительство. Конечно, тетушка любила лорда Артура, и он ее, полагаю, тоже. Впрочем, леди Клем обожала всех — таков был ее характер. Не думаю, чтобы они с моим кузеном знали друг друга особенно близко.
— Однако он наносил ей визиты?
— Разумеется, как и мы все. Насколько часто, я вам сказать не могу.
— Когда леди Бичем умерла?
На лице лорда Блэгдона было написано, что вопросов могло бы быть и поменьше, но он продолжал терпеть назойливость своего частного детектива.
— Почти ровно два месяца назад.
— Где находился в это время лорд Артур?
— Он отправился в Венецию с братом моей жены неделей или двумя ранее. Приехать на похороны Артур не успел. Что ж, если на сегодня это все…
— Боюсь, милорд, это далеко не все.
Тон сыщика уязвил хозяина дома.
— Мистер Холмс! По рекомендации близкого друга я пригласил вас для расследования весьма деликатного семейного дела. Сейчас вы интересуетесь вещами, не имеющими к нему ни малейшего отношения. При всем желании получить от вас ценный совет вынужден сообщить: если вы переступите границы дозволенного, я откажусь от ваших услуг.
— Надеюсь, милорд, этого не произойдет, — невозмутимо ответил Холмс, — ибо в таком случае взамен моих советов вам, боюсь, придется следовать указаниям полицейских. Вероятнее всего, главного инспектора Лестрейда или инспектора Тобиаса Грегсона. Эти джентльмены служат в отделе криминальных расследований Скотленд-Ярда. Ваша светлость, я не намерен участвовать в сокрытии преступления.
Выражение «человек был ошеломлен» давно стало привычным, но именно оно во всей своей первоначальной остроте соответствовало состоянию лорда Блэгдона.
— Я должен сказать вам, милорд, что на дне бонбоньерки, которую вы видите перед собой, мы обнаружили два пятна, напоминающих следы растаявших конфет. Одна из них, очевидно, содержала смертельную дозу аконитина: это опаснейший, но малоизученный яд.
Таким образом, Холмс отрезал графу путь к отступлению. Я ожидал, что сообщение моего друга лишь усилит замешательство нашего клиента, но он, как принято говорить, внезапно перешел в атаку:
— Вздор! Бред! Чушь!
Холмс выдержал паузу, дав мне возможность вмешаться.
— Я медик, лорд Блэгдон, и, вероятно, будет лучше для нас всех, если вы просто расскажете, как умерла леди Клементина.
Он почти рассмеялся мне в лицо.
— Все действительно очень просто: леди Клем умерла от сердечного приступа, случившегося с ней по причине весьма преклонного возраста, сэр! Тетушка бодрилась и старалась как можно чаще выезжать, и все-таки на протяжении долгого времени она была больна, что неудивительно в ее годы. Скорее, поражает то, что она дожила до столь глубокой старости. Я служил в Индии, в Семнадцатом уланском полку, и тоже обладаю кое-какими знаниями о ядах. Симптомы отравления мне известны. У леди Клементины их не наблюдалось.
Лорд Блэгдон посмотрел в окно, словно желая скрыть от нас свое волнение, но через секунду вновь резко повернулся к нам, взмахнув полами своей визитки и подняв палец.
— Можете подозревать меня, если угодно, но я видел леди Клем на смертном одре и могу вам сказать, что она скончалась от сердечной недостаточности! После того как недуг обострился в последний раз, тетушка прожила неделю, и этой конфетницы тогда при ней не было. Поверьте, леди Клементина не пользовалась ею в те дни. Незадолго до смерти тети герцогиня Пейсли нанесла ей визит и отобедала в ее комнате. Бедная старушка могла лишь пить простую воду и бульон. Врач Мэтью Рейд и сиделка постоянно находились рядом с больной. Надеюсь, вы согласитесь, что столь выдающийся медик, как сэр Мэтью, должен уметь отличать сердечную недостаточность от острого отравления. Ваши домыслы совершенно абсурдны!
— Лорд Артур… — начал Холмс, но хозяин дома не дал ему договорить:
— Я уже сказал вам, что он был за сотни миль от Лондона — в Венеции, в отеле «Даниелли». Вы со своими друзьями из Скотленд-Ярда сможете в этом удостовериться. В те часы, когда кузен покидал свой номер, он плавал на яхте по Адриатическому морю или охотился в сосновом лесу в присутствии дюжины свидетелей. Но что делает ваши подозрения особенно нелепыми, так это полное отсутствие мотива для убийства: смерть леди Клементины не сулила лорду Артуру ни малейшей выгоды, и он об этом знал. То, как тетушка распорядилась своим имуществом, было известно заранее. В конце концов мой кузен получил кое-какие ее вещи, поскольку она завещала их мне, а я от них отказался. Предугадать этого он не мог. Если при вашей репутации вы больше ничем не способны мне помочь, мистер Холмс…
— Вероятно, — в отчаянии пробормотал я, — дело прояснится, если вы расскажете нам о том, что произошло с содержимым конфетницы.
— Она была завещана мне как подарок на память. Я не большой любитель сладкого, а конфеты, оставшиеся после умершего человека, и вовсе не вызывают у меня аппетита. Поэтому я выбросил то, что лежало на дне бонбоньерки, и приказал ее почистить. До сих пор я полагал, будто вещь не только протерта снаружи, но и вымыта изнутри. Рад, что это не так, если сохранились улики, свидетельствующие о чьем-либо преступном замысле.
