Вернувшись домой, я запер в шкаф ружье, прихватил деньжат и отправился за харчами. Шел-то я по одному делу, а в голове крутилось другое. Мысленно возвращался в лес, на Варваж, туда, где мы с Толиком осматривали кусок берега, огороженный красной лентой. И, признаться, чем больше я вспоминал отпечатки на песке, тем сильнее ощущал какое-то смутное противоречие в увиденном, которого и сам себе не мог объяснить. Решил отложить разбирательство на потом, поскольку подошел к магазину. Едва я потянул на себя тяжелую дверь, как не просто увидел глазами – почувствовал всем своим существом ее, Ромину племянницу! Возле прилавка, в окружении краснокувшинских бабулек, она выглядела точно высокая американка во вьетнамской деревне из голливудского фильма.
– Здравствуйте! – громко сказал я, важно растянув приветствие.
За прилавком стояла жена Хустова Стася, уличенная накануне в рукоприкладстве, худая, жилистая, похожая на Женьку-Джо, что было неудивительно, поскольку она приходилась ему родной сестрой.
– Здравствуйте! Приехали? – сразу узнала меня Стася.
– Здравствуй, Анастасия. Приехал я пока один, товарищ догоняет. Как там Витя поживает?
– Поживает! – с чувством ответила Стася, вкладывая в это слово двойной смысл.
– Надо будет дойти до Вити. У меня к нему дело по его части. По электрике.
Последнее пояснение я сделал на всякий случай, чтобы Стася не думала, что городской ухарь хочет ее мужа, существо вне всякого сомнения невинное, втянуть в какую-нибудь грязную авантюру с девками, пьянкой, а возможно, и с мордобоем! Я уважаю эксклюзивное право супруги лично охаживать своего благоверного.
К сожалению, от Татьяны меня отделяли несколько бабушек, и влезть без очереди не представлялось никакой возможности. Я мялся и так и эдак, прикидывая, как бы от разговора со Стасей перейти к беседе с ней, но ничего не придумал. Оказалось, не все еще пропало! Выйдя из магазина, я с радостью обнаружил, что моя девица-краса здесь, никуда не ушла. Стоит и разговаривает с Марией Васильевной, матерью Гоши, человеком, не лишенным чувства юмора.
– О! Привет! – увидела меня Гошина мама. – А где друг? Где шоколадка?
– Здравствуйте, Мария Васильевна! – Я подошел к ним и, извлекая из пакета плитку шоколада, протянул ей.
Она засмеялась, принимая угощение, и продемонстрировала его Татьяне:
– Вот! Приходи, Таня, чаевничать!
– Гоша проснулся?
– Толька его растолкал… Ну что, ездили, видели, где у нас звери на людей нападают? Так что осторожно, без ружья не ходите… Ну, идите, что я вас задерживаю? Я в магазин. – Она двинулась к лавке, а мы с Татьяной посмотрели друг на друга.
– Не тяжелый? – спросил я, кивнув на ее пакет.
– Нет! – засмеялась она.
Тем не менее я забрал у нее пакет, и мы пошли вместе по дороге, как вчера.
В этот раз мне не пришлось подыскивать тему для разговора, Татьяна заговорила сама:
– А вы что, в лес ездили, на то место? И… как там?
– Да никак. Лес как лес. Речка как речка!
– А… зачем вы ездили?
– Я – за дичью. Вообще-то это Толик предложил, просто из любопытства. Не знаю, что он там хотел увидеть?
Мы замолчали и так, молча, дошли до ее дома.
Я отдал ей пакет и сказал на прощание:
– Пойду тоже готовить еду. А то вечером меня ждут утки на Шуде.
После встречи с Татьяной я долго еще ни о чем другом думать не мог. И набрал дедушку Алекса только после шестнадцати ноль-ноль, когда, закинув за плечи ружье, раскатав болотники, пересек ручей Жилку и топал через сырую луговину к реке. Раньше не звонил, поскольку знал, что Александр Михайлович имеет обыкновение устраивать сиесту, как он называет свой послеобеденный сон.
– Здравствуйте, Александр Михайлович! Не разбудил вас? – Начало беседы у нас всегда бывает церемонным.
– Что вы, что вы! Возвращаюсь из леса, отягощенный двумя корзинами грибов.
– Классно! Я вчера прибыл, один.
– Знаю. Валерий Витальевич мне звонил. Собирается завтра ехать.
– Ага. Ну, он будет после обеда, не раньше… Александр Михайлович, у нас тут такие новости…
– Это ты про медведя? Я в курсе.
– Был сегодня на месте, сфотографировал кое-что. Хотел вам показать. Вы позволите вас завтра навестить?
– Любопытно взглянуть. Я же вам с Валерием Витальевичем всегда говорю: в любое время! Только позвоните за час, чтобы я приготовился.
– Спасибо, Александр Михайлович. Тогда до встречи.
– До увиду! – сказал дедушка Алекс одно из своих любимых выражений.
Дойдя до извилистой Шуды, я профукал пару утей. Моя «лапша» улетела, на прощанье похлопав крыльями в ответ на мое хлопанье ушами. Не стоило и ружье запоздало вскидывать. Поднявшись с воды, они сразу скрылись за деревьями. Больше случая не представилось, сколько я ни подкрадывался к воде.
На обратном пути я увидел, как с тропы скользнуло в траву черное тело змеи. Во мне сразу проснулся несостоявшийся серпентолог, и я пресек гадине путь к отступлению. Варнавинские гадюки в отличие от классических, серых с полосой, совсем черные. Однако тут я вовремя заметил оранжевый венец. Это был уж. Он разбудил во мне шкодливое настроение. Я подумал, надо все-таки сделать подарок Валерику, и поймал красавца. Змееныш продемонстрировал мне по полной программе свою пантомиму. Сначала он шипел и раздувал шею, почти как кобра, делал в мою сторону угрожающие выпады. Но я слишком хорошо знал эти повадки, чтобы испугаться. Оказавшись в моих руках, уж притворился дохлым. Разинул пасть, высунул «жало» – свой раздвоенный язык – и безжизненно провис, точно веревочка. Однако в полиэтиленовом пакете быстро ожил.
Я посадил свой единственный трофей в трехлитровую банку, закрыл ее пластмассовой крышкой, проковыряв в ней гвоздем отверстия для дыхания. Банку поставил на буфет, на самом видном месте. Хорошо бы еще соломки постелить на пороге, чтобы Валерик голову не разбил, когда будет падать в обморок, увидев пресмыкающееся. Но, может, обойдется. Зря я, что ли, таскал его с собой на Клязьму?..
Я как раз закончил ужин, когда раздался стук в дверь и послышалось знакомое:
– Андрюха!
На пороге стоял Гоша. За его спиной угадывались фигуры братвы: длинный Женька, круглый Рома, кто-то еще, всех я не мог рассмотреть. Было темно, лампа на столбе не горела.
– Флора приехала. Давай сходим, перетрем?
– А без меня никак нельзя? – скорчил я недовольную гримасу.
– Что ты, Андрей? Ты – самый главный! – улыбнулся местный авторитет.
– Сейчас, – вздохнул я и пошел переодеваться.
Надев башмаки и накинув куртку, я навесил замок и присоединился к делегации. Хустов впервые после избиения вышел в свет… точнее, в ночь… А это кто? Только тут я заметил, что среди братанов имеется одна «сестра», и это Татьяна! Слава богу, что не завернул с порога что-нибудь совсем не цензурное для завязки разговора!
