Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
— Ты чего звонишь?
— Я просто на работу еду.
Линда — постоянная и единственная, что редкость, девушка моего друга, срок общения с которым перешагнул за отметку «десять лет». Линда имела привычку названивать в процессе преодоления московских пробок, не думая, что в то время, как она пережидала очередной эскорт на Кутузовском, я занималась чем-то плодотворным, например спала. И этот ритуал преследовал мое грешное тело каждое утро каждого дня. За это она платила мне непоколебимым пониманием моей сумасшедшей жизни, ценила полудетский сюрреализм мыслей и крики про странные стечения обстоятельств. Она считала, что моя жизнь — это диагноз, причем отнюдь не означающий профнепригодность. Моя жизнь — бесконечная зависимость от событий, череда которых должна была волнообразно и резко наполнять эту жизнь сумасбродным резонансом. Полемике эта теория не поддавалась.
Мы, как всегда, договорились пересечься ближе к обеду, а это было понятие, растяжимое часов на двенадцать минимум, а то и на пару недель. С возрастом перестаешь удивляться обещаниям «обязательно чаще встречаться» и мгновенному перемещению этих слов в долгий ящик. И дело не в массовом склерозе. А в нас самих.
Я сидела на подоконнике и выдыхала дым от сигарет в свежее осеннее утро, левой ступней опираясь о батарею. Алек вышел из ванной в одном полотенце, немного влажный и пахнущий утром.
— Ты мой телефон не видела?
— Нет.
— Жанна уже проснулась, надо бы отзвониться.
— Валяй, я-то тут при чем? Могу, конечно, ей привет передать. Как думаешь, она оценит?
— Вот и хочу проверить. Слушай, неужели тебя совесть не мучает?
— Совесть? А что это?
— Лежит у тебя на верхней полке в гардеробной. Пойди посмотри, — он озлобленно показал в сторону пятиметрового платяного шкафа. — Да ладно, я просто над тобой издеваюсь, иногда можно себе и такое позволить.
Немного подумав и оценив ситуацию, Алек подошел к подоконнику и стянул с меня белье, притянул к себе, губами коснулся шеи, руками поддержал бедра и, когда полноценная стыковка состоялась, руками провел от плеч до живота, а потом вернулся к груди.
— Прости, больше не могу! Я по утрам быстро кончаю. Видимо, слишком сильно тебя хочу.
Ни один мускул моего лица не подал признаков жизни.
Я закурила очередную сигарету, несмело и как будто стесняясь чего-то, выдохнула дым в окно. По утрам во дворе тихо и спокойно: те, что ближе к роддому, уже в детском саду, другие — в школе, а те, что ближе к старости, забирают из государственных учреждений первых. Мне страшно захотелось в «Кофеманию» на Большой Никитской. Там никогда не бывает скучно. Если тебе хочется одиночества, странного чувства жалости к себе, которое сменяется выстраиванием надежд и проигрыванием в режиме real time приятных планов на будущее, — это оптимальный вариант. Там всегда приятно изучать мужчин с ноутбуками, дамочек в стиле UK и интеллигентных старушек с сумками Louis Vuitton, посетители там часто бывают одни — это место располагает к уединению, к чтению странных книг, серьезных журналов и размышлений о музыке, о которой невозможно не думать, находясь в одном здании с консерваторией. Хотя на самом деле все посетители отходят после неудачного утреннего спаривания и лениво подыскивают более приемлемых особей для такого же занятия.
Я оделась и причесалась в стиле уединения. Романович, как всегда, изучил мой холодильник на наличие чего-то жизнеспособного, например бактерий, потом с лицом прожженного Казановы предложил подвезти. Я решила прогуляться по Университетскому проспекту, а потом, если устану, возьму такси. Алек опять будет кричать, что я курю в машине, а моя гордыня будет искать поводы, чтобы накричать на него. Я взяла с собой пару старых писем и учебник на случай, если загляну в институт.
Интересно, а кто из нас большая дрянь: я, которая начала изменять на сроке три месяца «серьезных отношений», или Романович — со второго года? Только вот я сменила нескольких молодых людей, а он только две машины, оставив девушку константой. Думаю, оба.
А еще мне противопоказано заходить в метро. По пафосным соображениям нашего поколения. А дойти получить права мне лень, ведь куда проще вытянуть руку и сесть на пассажирское кресло такси, или… Вот, как раз… Черного джипа BMW Х5…
— Консерватория, двести!
Я села в машину, где за рулем сидел Алек, только лет на десять постарше и чуть более состоявшийся в жизни, но черты лица, манера водить, руки, жилки, капилляры, выступающие на скулах, — один в один. Сцеживая взглядом асфальтовую поверхность метромоста, размышляла, кому звонить первому — психиатру, экстрасенсу или Линде — другие бы в это не поверили.
Хотя насчет психиатра я не до конца уверена.
Не успев доехать до храма Христа Спасителя, он свел брови и задал обычный для мужчины вопрос:
— Мы с вами случайно не могли заниматься сексом?
— Могли, но не занимались. Кондиционер можете включить? — стало жарко, атмосфера определенно накалялась.
— Куда едете?
— Почти в консерваторию.
Он с каким-то саркастичным недоверием посмотрел на учебник по продюсированию и улыбнулся. Странный, непонятный, и от него доносится запах Armani. Иногда ты смотришь на человека и легко можешь представить его в других ситуациях, одежде, моментально рисуется его мимика, то, как он держит ручку и готовит кофе, тот, кого он может процитировать. А тут черный квадрат. И аромат Armani.
— А вы куда едете?
— Не поверите, туда же… (Действительно, что за вопросы я задаю.) На самом деле — коротаю выходной день.
— От чего выходной?
Он что-то развивал, и, судя по часам на руке, неплохо. Это был первый раз, когда я изучала руку мужчины на предмет кольца. Я начала копаться в сумке в поисках кошелька, который завалялся где-то между плеером и тетрадками.
— Вы хотите дать мне визитку?
— Неужели двести рублей — моя визитка?
— Я вас умоляю. Неужели я возьму деньги? — он лениво отмахнулся. Давайте лучше позавтракаем.
К черту эти встречи, музыку и утро. Это же куда более увлекательно.
— Для кого что! Если судьба — еще встретимся!
Интересно, а у нас будет секс?
Я еще секунду поправляла сумку, тем самым пытаясь тянуть время, данное ему для того, чтобы он сказал то самое мужское «А вы мне не оставите свой номер телефона?» Попса, конечно, но лучше, чем молчание.
Ясно, секса не будет. «Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества», но «Москва слезам не верит». Она вообще ничему не верит, как и Романович. Сев за деревянную лавку в курящем зале, я поняла, что насчет уединения сильно погорячилась, поморщила нос — оценила обстановку, набрала Карине и Насте, главное, чтобы они не расценили мой звонок как предложение устроить лямур а труа. Недавно я им рассказала, зачем люди ходят в «Кофеманию», ИМХО[2], конечно.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
