На пробу повернул голову направо. Потом налево. Потом снова направо. Увиденное с одной стороны от меня ничем не отличалось от наблюдаемого с другой стороны. Я приподнялся на локтях. Впечатление было такое, что я сидел на посадочной полосе гигантских размеров аэродрома. Закатанная в асфальт плоская поверхность простиралась на многие километры вокруг. Над ней дрожало знойное марево, отражая все тот же серый асфальт и скрадывая границы бетонного поля – если у него вообще есть границы. Вдалеке высилось что-то похожее на горы. Я сразу понял, что сдохну от жары и безводья прежде, чем дотопаю хотя бы до их тени. Ну, или от солнечного ожога окочурюсь.
Да, в довершение всего я обнаружил, что сижу на взлетно-посадочной полосе неизвестного мира совершенно голый! И даже фигового листка тут нет, чтобы прикрыться. Только валяющийся рядом нелепый полосатый волчок. Меня пронзила ужасная мысль: а что, если это действительно инопланетный космопорт? Сейчас тут приземлится какой-нибудь их «Челленджер», оттуда высыплют закаленные галактические разведчики, а тут я – бледнокожий, голый, с детской игрушкой, пускающей солнечные зайчики… Судорожно прикрывшись ладошками, я заозирался по сторонам. Вокруг по-прежнему был только наплывающий волнами жар. Прищурив заслезившиеся глаза, я уставился в небо. Ни тучки, ни крыльев, ни сверкающих огней… Бирюзовое пространство над головой оставалось глубоко и девственно пусто.
Я чуть расслабился, кое-как поднялся на ноги и подобрал волчок. Определенно, мое последнее желание сбылось! Куда бы меня ни занесло, я был сейчас невообразимо далек и от автобусной остановки с алкоголиками, и от отчима, и даже от пляжей Анталии. «Новые пути», – сказала дама в шляпе. Да уж, новых путей тут было хоть отбавляй. Налево, направо, прямо… Зюйд-зюйд-ост или, как его там, норд-норд-вест… Гуляй – не хочу. Дама еще бормотала что-то о новом теле и новом лице. Я критически оглядел себя. Даже за спину заглянул, вывернув шею. Мускулов у меня не прибавилось, хвост не отрос, и пальцев на руках было по-прежнему пять. Единственное, что было новым, – коллекция ссадин от неудачной посадки. Интересно, а чего я ожидал? Что Бэтменом стану или Человеком-пауком? Хотя крылья мне бы как раз очень не помешали…
В этом отношении баскетболистка-аферистка явно меня надула. Я погрозил кулаком куда-то в бирюзовую пустоту над головой да так и замер с воздетой дланью и округлившимися глазами. Рассаженные в драке костяшки были совершенно целы и отливали розовостью младенческой кожи. Я тут же устроил себе более тщательную проверку. Так оно и есть – все старые шрамы, включая отметины от выдавленных прыщей и отчимовых окурков, исчезли без следа! Руки, ноги и прочие части тела стали как новенькие, будто меня только что отмыли в ванне с тем самым чудо-средством, удаляющим самые въевшиеся пятна! Даже синяки были новорожденные, иномирные.
Я лихорадочно ощупал лицо. Нос сидел, как ему полагалось, ровно посредине, вернувшись к своим обычным размерам. Опухоль под глазом тоже спала, и его больше не дергало. Эх, жаль, тут зеркала нет, ну или хотя бы лужи! Я запустил пальцы в рот. Клыков вампирских там не оказалось, зато на месте выдранного в прошлом году зуба прорезался его безупречный двойник.
Так. Выходит, новые лицо и тело – хорошо забытые старые. Я вздохнул от разочарования и решил отправиться на разведку местности. Взял направление на «горы» – все-таки хоть какой-то ориентир. Сделал шаг… и тут же с воплем заскакал на месте. Бетонка жгла босые ноги, как раскаленная сковородка. Это поначалу я стоял на належанном пятачке, а теперь шутки кончились.
Вернувшись на исходную позицию, я с тоской окинул взглядом километры сероватого камня, покрытого тонкой сеткой трещин. Идти, изображая йога, или остаться и точно сдохнуть от жары и жажды – вот в чем вопрос. Хотя, конечно, есть и третий выход – покрутить волчок и вернуться обратно. Пятки будут целы, но нового мира я так толком и не увижу.
Упрямо закусив губу, я зафиксировал взгляд на дрожащих сквозь марево вершинах и маршевым шагом попер через «космодром». А чтобы не скулить и отвлечься от боли, предался серьезным размышлениям.
«Интересно получается, отправился я с ветром вечером, было часов девять… А тут день, солнышко в зените. Это потому, что я в отключке провалялся, или потому, что здесь время с нашим не совпадает? И что, если все-таки совпадает? Тогда лучше мне к ужину вернуться, а то мама с ума сойдет, а Гена выдерет. Хотя он, наверное, все равно выдерет, только, может, не так сильно…»
Я попытался сглотнуть, но обнаружил, что глотать, собственно, нечем. Язык напоминал засохшую половую тряпку, а горло горело, обожженное горячим воздухом. Я понял, что до вечера так не дотяну. И тут меня серьезно взволновала проблема возвращения.
Что сталось с джинсами и олимпийкой, покрыто мраком. Но вряд ли стоило надеяться, что одежка будет дожидаться хозяина под козырьком остановки. Конечно, можно попробовать пожелать вернуться в родную квартиру. Но кто даст мне гарантию, что волчок подчинится моим желаниям? Я представил себе собственное явление народу при ярком дневном свете на остановке, забитой спешащими с работы гражданами. Бр-р… Нет, уж лучше таки дождаться темноты. Просто на всякий случай. Скрепя сердце я поплелся дальше, хотя не очень понимал, зачем. Исследование безымянной вселенной пока не обогатило меня ничем, кроме волдырей на пятках. Радостных иновселенян, собравшихся поприветствовать нового правителя, что-то пока не было видно.
«Интересно, когда вернусь, нос распухнет обратно? Если не распухнет, проблематично будет объяснить такое быстрое исцеление. Все-таки мама не зря в больнице шесть лет проработала…»
Тут мои воспаленные глаза наткнулись на нечто, не характерное для однообразного ландшафта. В мире без теней, кроме моей собственной, короткой и путавшейся под ногами, они увидели – тень. Пока это было только маленькое пятнышко, скользившее по «асфальту» со стороны «гор» и медленно приближавшееся. От жары мозги, видно, спеклись, потому что прошло несколько минут, прежде чем я сообразил задрать голову.
Сначала я принял летящее существо за птицу. Сложив ладонь козырьком над глазами, я всматривался в растущие крылья, но что болталось между ними, разглядеть не мог – так слепило солнце. Наконец, летун настолько вырос в размерах, что заслонил проклятое светило. И тогда я понял, что это вовсе не птица. Крылья были кожистые, перепончатые и красного цвета. Тело между ними оказалось тоже красным, с желтым животом и без намека на перья. В остальном оно вполне напоминало человеческое, если представить себе чешуйчатого качка со здоровенными когтями на всех четырех конечностях, головой варана и хвостом с кисточкой. Неприятной новостью стало то, что лысый попугай сжимал в лапе устрашающих размеров секач. Похожий, только раза в три меньше, был у отчима – он мясником работал.
Секач убедительно говорил о разумности его обладателя, что делало вторую новость еще более неприятной – вооруженное существо явно заприметило меня и стремительно снижалось. Под ложечкой противно засосало. Вот вам, пожалуйста, контакт третьего рода. А у меня даже штанов нет. Впрочем, чешуйчатый тоже оказался нудистом. Очень хотелось развернуться и побежать. Но я представил, как буду смотреться сверху, и подавил желание в зародыше. К тому же тут, на открытой равнине, «попугаечный» меня в два счета догонит, я даже «мама» не успею сказать. Пальцы нащупали круглую рукоятку волчка. Просто покрутить его в обратную сторону и… Сбежать при виде первого попавшегося иновселенского существа? Это, конечно, достойно нового правителя мира! Может, ОНО вообще дружелюбное! Может, это тут такой страж. Или пограничник. Или таможенник. Я твердо решил стоять и ждать, пока предполагаемый мент подлетит.
