– Нет, сэр. Даже не догадывался.
Неужели мельник считает его таким уж болваном? Конечно, он знал. Это же совершенно очевидно. Они ровесники и роста почти одинакового. Волосы у Толстого Вика прямые и черные, у Тоби – каштановые и вьющиеся, но в школе оба выделялись среди сверстников ростом. Они всегда враждовали. Другие мальчишки дразнили их близняшками до тех пор, пока не разобрались получше, ибо ничего общего между ними не было и быть не могло. Никто не смог бы этого доказать, но вполне можно бы было предположить – оба зачаты одним и тем же неизвестным английским солдатом. У Тоби Стрейнджерсона был сводный брат, который только что пытался убить его.
Ну его к черту. Вик Коптильщик – лжец, лентяй, лоботряс, который не дает прохода девушкам и к тому же пьет еще больше, чем его отчим. Он не стоит даже удара копьем.
Куда интереснее, отчего это Йен Мельник вдруг признается в собственном родстве – это теперь-то, столько лет спустя. Насколько Тоби разбирался в запутанных родственных отношениях обитателей глена, если он приходится родней Йену, он состоит в родстве по меньшей мере с четвертью Филлана, не говоря уже о связях по линии Кэмпбеллов. Они могли бы сказать ему и раньше, разве нет? Неужели так трудно признаться в этом круглому сироте, выращенному местной колдуньей, которая старше всех в глене и большую часть времени не в своем уме. Это ведь не требует особых усилий. Неужели никто из них так и не смог пробить стену молчания?
И зачем один из них сделал это теперь? Ведь женщинам – его родственницам уже поздно изображать любящих тетушек или утирать ему слезы, если он разобьет коленку. И мужчинам слишком поздно брать его со своими сыновьями удить рыбу в озере или охотиться на оленей лэрда – чего многим хотелось, но мало кому удавалось. Никто ведь ни слова не сказал. Не говоря уж о том, чтобы что-то сделать.
Сам мельник был с ним довольно добр. Он позволял маленькому Тоби водить по кругу ослика, хотя то же он позволял и всей остальной детворе. Он время от времени подбрасывал бабке Нен мешок муки – но большинство деревенских тоже носили ей подарки. Они поступали так потому, что она была знахаркой и делала все, чтобы хоб был доволен, а вовсе не за то, что она приютила изгнанную из дома девку, спасла ее ребенка и сумела взрастить его даже без помощи кормилицы.
Так почему Йен Мельник открыл свою тайну теперь? Проверял преданность Тоби? Он ведь тоже принимает английское серебро. Возможно, он имеет с гарнизона больше, чем любой другой в деревне. Правда, он только что вытащил Тоби из очень неприятной заварушки.
Старик ждал ответа, а телега громыхала уже почти под самыми темными стенами замка. На зеленой лужайке занимались муштрой под барабан сассенахи. На краткий миг их шлемы и мушкеты вспыхнули на солнце, и тут же поворот дороги скрыл их из виду.
– Вы хотите сказать, что Вик Коптильщик может быть моим братом, сэр?
– Возможно. Я не сказал бы этого никому другому.
– Я тоже. – Толстый Вик не стоил даже конского дерьма.
Йен повернул клячу к воротам.
– Тебе придется делать выбор, Тоби Стрейнджерсон, и делать очень скоро. Тебе нечего наследовать в глене. Ты случайно не подумываешь отправиться искать свою судьбу где-нибудь на стороне?
Ничего не хотелось Тоби так, как отряхнуть прах глена со своих ног и уйти отсюда навсегда, но пока что он не мог сделать этого, хоть мельник и намекал, что оставаться в деревне ему небезопасно.
– Я нужен бабке Нен.
Телега прогромыхала под аркой ворот и въехала в гулкий двор. Старик натянул вожжи, кляча послушно стала. Его умные свиные глазки в упор посмотрели на пассажира. Похоже, он собрался переходить к делу.
– Ты здоровый, крепкий парень, Тоби, – просипел он. – Чьим человеком ты будешь? У тебя не так много времени выбирать. И потом, лучше делать выбор самому, добровольно, чем приносить присягу с приставленным к горлу клинком. Теперь обе стороны вербуют в свое войско именно таким образом.
Значит, вот в чем дело. На чью сторону станет крепкий парень. Больше двух лет прошло с битвы при Парлайне, а с Ферганом все еще не разделались – по слухам, беглый король Шотландии скрывался в горах. В Эдинбурге правил губернатор, посаженный английским королем. Хотя на равнине оставалось относительно спокойно, в Горной Шотландии тлел огонь сопротивления.
Йен Миллер участвовал в Битве Столетия, при Литхоле он потерял сына при Норфорд-Бридже – кто, как не он, доказал свою преданность родине? Но он принимает деньги сассенахов. Он только что спас их батрака, напомнил ему о его английском происхождении, мало того – пытался настроить его против деревенских байками, которые могли быть правдой, а могли и не быть.
Если Тоби даст не тот ответ, этот ответ может долететь не до тех ушей. Беда в том, что он не знал, какой ответ – тот.
– Да, сэр. Я понимаю. Но сейчас мой долг – бабка Нен. До тех пор, пока я ей нужен, я останусь в глене.
Кто бы его ни спас, он не доверит свое горло Кэмпбеллу.
3
С малых лет Тоби приучили думать, что Локи-Касл – мощная, неприступная крепость.
Английские солдаты просветили его на этот счет. Локи-Касл – просто высокий каменный дом, окруженный высокой стеной, говорили они. Конечно, в глене, где даже две комнаты в доме – редкость, он выглядел впечатляюще. В былые времена крепкие стены позволяли ему переносить осаду, но современные пушки в два счета не оставили бы от его укреплений камня на камне.
Другое дело, как доставить в глен пушки, но Тоби хватало ума не задавать этот вопрос сассенахам.
Еще одну вещь он понял: сассенахи не так уж и плохи. Сними с английского солдата мундир, а с хайлендера – плед, и ты не отличишь одного от другого. Конечно, у сассенахов очень забавные имена вроде Дрейка, или Хопгуда, или Миллера, или Мейсона, хотя все они – солдаты, а вовсе не мельники, не каменщики и уж наверняка не селезни. Они ворчали протяжными голосами насчет поганой кормежки, насчет такого-и-растакого сержанта Дрейка и насчет этой проклятой горной пустыни, где их заставили торчать. Они были несчастны и тосковали по дому. И больше всего им недоставало женского общества. Возможно, Укрощение восемнадцать лет назад все-таки потерпело неудачу, а может, король Невил в отличие от своего отца предпочитал другие методы, или непрекращающееся сопротивление короля Фергана тоже что-то да значило, но на этот раз гарнизону было строго-настрого запрещено трогать местных женщин, что заметно сказывалось на настроении всех мужчин, кроме разве что капитана Тейлора, который привез с собой жену.
Возвращающийся с муштры отряд строем вступил в ворота. Сержант Дрейк шагал во главе и лающим голосом выкрикивал приказы. Барабанный бой эхом отдавался от каменных стен. Капитан Тейлор смотрел на строй со стороны. Если у Тоби Стрейнджерсона и появлялись иногда мысли вступить в ряды сассенахских Королевских Стрелков, то уж никак не из-за того, что он мечтал провести всю свою жизнь за муштрой и упражнениями с мушкетом.
