Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
— Мам, я не хочу дожить до пенсии. И я не гонщик!
— Ты хочешь, чтобы у меня был сердечный приступ?! — причитала мама. — Я запрещаю.
— Мам, ты по поводу прогноза звонила, да? Успокойся, прямо сейчас я никуда не еду. Сижу на лавочке. Так куда ты собралась?
— Ты просто невозможен, — бросила мне мама после долгого молчания. Я понимаю, что она переживает. Я понимаю, что она мать. Но я уже не мальчик, и мне уже не нужно менять пеленки. Я сам отвечаю за себя, и неплохо отвечаю. К своим годам я заработал себе на квартиру, у меня престижная работа, собственный шофер, который оплачивается за счет нашего продакшена, и девушка, которая вцепилась в меня и отказывается уходить из квартиры. Но для мамы и сестер я был и остаюсь Гришуней, которого нужно опекать и беречь.
— Ма-ам?
— Боровск. На послезавтра, — голос злой, но уже спокойный. Я улыбнулся и переключил телефон в режим удержания. Мобильный Интернет в моем смартфоне показал, что в Боровске намечался дождь. Было удивительно тепло, лето грозило начаться в любую минуту.
— Ты надолго? — уточнил я.
— На неделю, — моя мама частенько ездит по всей России, по каким-то церквям и мощам святых. Все молится за меня, чтобы я выкинул мотоцикл. И еще за сотню вещей. Чтобы я женился, чтобы урожай был хороший у нее на даче, чтобы не было войны или чтобы она была хотя бы не у нас, а у мусульман. Некоторые из ее запросов всевышнему крайне сомнительны и вызывают вопросы, но сам процесс ей очень нравится. Это целый мир — монастыри, паломники, веселые посиделки в трапезных, чувство локтя — когда буквально в любой точке страны ты моментально чувствуешь себя своей. Ну, а чтобы не попасть впросак в этих поездках, правильно одеться и не забыть зонтик, она использует меня в качестве личного гидрометеоцентра. Я — ее персональная поисковая система. В Интернет она сама не заходит и вообще не подходит к компьютерам, считая их злом и проклятием небес. Телевизор она тоже не смотрит, но про погоду знать хочется, так что она нашла решение. Она звонит и помещает запрос прямо в меня, в мою голову. И я быстро нахожу ответы.
— А не похолодает? — беспокоится она. — Может, надо взять пуховик?
— Днем — до двадцати трех, ночью — семнадцать. Мам, я тебя люблю, — пробормотал я. Она помолчала, потом велела мне не подлизываться. Я снова усмехнулся. Будешь расти в доме с двумя старшими сестрами, научишься подлизываться. Мама отключилась, а я решил не ходить ни в какие кабаки, а купить бутылку текилы и распить ее прямо так, на солнышке, раз уж такая чудесная погода. Может, немного загорю.
* * *
Я сидел на пригорке около какого-то детского садика и смотрел на проходящих мимо меня людей. Их было много, они все куда-то спешили. Подозреваю, что тут проходила тропа, ведущая в сторону метро, поэтому-то густой поток российских и не очень граждан все не иссякал. Короткий путь. Они все едут куда-то по делам, кроме мамаш с колясками, молодые матери отличаются от остальных неторопливостью шага и мученическим взглядом. Некоторые шли по двое или по трое, погруженные в беседу. Одна мамаша толкала коляску локотком, в руке у нее была сигарета, а другой она держала бутылку пива. М-да. Не мне судить. Я сидел, меланхолично улыбаясь, а в моей ладони удобно нежилась опустевшая уже на треть бутылка. Смог бы я работать где-то, кроме ящика? Этот вопрос меня стал вдруг неожиданно занимать. Желание все бросить и скрыться в неизвестном направлении стало практически невыносимым.
Люди разные нужны, но что может выйти из потерпевшего крах продюсера? Могу я еще успеть стать врачом? Нейрохирургом? Или вообще — космонавтом. Вот это было бы действительно круто, послать всех к черту и убраться с этой планеты. В прямом смысле этого слова. Бороздить просторы вселенной. Но факт есть факт — всё, что я знаю, и все, кого я знаю, — из ящика. Все, кто хочет со мной общаться, не смогут представить меня в другом образе. Кем я могу еще быть? Водить «КамАЗ»? Продавать мобильники? Продавать их оптом? Откатывать ретейлерам в крупных сетевых супермаркетах, чтобы они покупали у меня пальмовое масло? Уехать волонтером в Камбоджу? Варианты появлялись и исчезали, мое лицо загоралось надеждой и тут же гасло. Разливать питьевую воду в заброшенной деревне где-то в джунглях — это было не для меня. Там не продают текилу, это раз. Может быть, ее там делают, как у нас в деревнях «делают» самогон, но это все же совсем другое. Там нет клубов, водопровода и асфальтированных дорог, по которым можно гонять на байке. Там реально можно подцепить какую-нибудь заразу, а в этом смысле я крайне брезглив и опаслив.
И потом (и это во-вторых и третьих), у меня тут мама и сестры, и стоит мне сообщить им о каком-то таком героическом решении, как я тут же буду стреножен, буду лежать с вывернутыми руками и не смогу даже слова вставить, потому что все три будут орать так, что слышно будет до самой Останкинской башни. А еще и Оксана. Куда я от нее? Как я смогу жить где-то, где время перевернуто так, что позвонить Оксане можно только строго в определенные пару часов в день. Кстати, об Оксане. Я достал из кармана мобильник. Зарядка почти умерла, что было видно по едва живым рыбам на экране. Кто поставил мне эту дурацкую программу индикации заряда? Мои рыбы плавают крайне редко. Опять я забыл поставить телефон на зарядку.
— Привет. Чего не спишь? — спросила Оксана устало.
— Ты на часы смотрела? Почти час дня! — хмыкнул я. — Я не вовремя?
— Ты всегда вовремя, — вздохнула она. — Хотела бы я сейчас оказаться там с тобой. Я бы прогнала всех твоих баб и завалилась бы спать. У нас тут такие козлы. Проверка приехала, денег хотят. Достали. Уже третий день кружат.
— Бросай все и приезжай ко мне, — предложил я.
— За мной муж через час приедет.
— Бросай мужа и приезжай. Мы тебе потом нового найдем, — добавил я. Оксана усмехнулась, и голос ее зазвенел, как множество колокольчиков.
— Сосватай меня к Эрнсту, — бросила она.
— Я сам готов к нему свататься, — ухмыльнулся я. — Впрочем, нет. Не потянуть мне его! Не то здоровье.
— Тебе никого не потянуть, — от одного Оксаниного голоса мне стало легче переносить этот полный несправедливостей мир. Мы еще поперебрасывались этими бессмысленными, наполненными скрытым эротизмом фразами. Такая у нас с ней карма, моментально заводиться при одних только звуках голосов. Странно, в самом деле, что мы не вместе. Что она замужем и с ребенком, а я с текилой и девушкой в квартире. А может, это даже естественно для таких, как мы. Я отхлебнул немного из бутылки и спросил:
— Оксан, а как можно вытурить из квартиры человека, который отказывается оттуда уходить.
— Человека? — расхохоталась она. — Что, у тебя Кара поселился и не уходит?
— Нет. Не Кара, — вздохнул я, с удивлением отметив, что мне до сих пор противно даже думать о Димуле. Черт, как он мог. На его месте должен был быть я! А теперь я, получается, вообще без места. И без команды. И без четкого понимания, куда грести дальше. Спиться к черту, что ли?
— Бабы?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
