Птунис укоризненно посмотрел на Седониса. Тот пожал плечами.
— Седонис не виноват, — усмехнулась девушка. — Я заметила, что он уже довольно долго топчется возле шлюзов, и почему-то так и подумала, что он ждёт тебя. Когда я спросила напрямик, Седонис признался, что тебя нет уже долго, и он волнуется. Мы уже хотели тебя искать, но в это время в шлюз заплыл твой кул. Мы сняли тебя с него и отнесли в лазарет, а найденное тобой ружьё Седонис спрятал.
— Здорово! — с сарказмом заметил Птунис. — И кто, кроме вас, об этом знает? Сколько ещё народу в это время топталось возле шлюзов?
— Я услышала о ружье, когда ты бредил ночью, — спокойно сказала Ароша. — Ты много чего во время горячки наплёл.
— Дежурили только мы вдвоём, — заметила Дарица. — Поэтому, кроме нас, больше никто ничего не знает. Может, что-то слышал Кулис. Но, думаю, он примет это за обычный бред.
— Не знаю, — медленно произнёс Птунис. — Кулис — умный человек, и, если я наговорил лишнего, он может много чего понять.
— А что вообще за секретность? — раздражённо спросила Ароша. — К чему она? Здесь ведь колония. Рыб нет, — ехидно добавила она, — только свои.
— Я бы не хотел, чтобы об этом оружии узнали преждевременно, — ответил Птунис. — Неправильно давать людям ложную надежду. Слишком велико может быть разочарование.
Ароша недоумённо посмотрела на него.
— Кроме того, — продолжал он, — я не уверен, что люди в данный момент готовы принять идею войны против рыб.
— Войны? — воскликнули обе девушки одновременно.
Лишь Седонис остался спокойным. Он давно всё знал. В нём Птунис был уверен, как в себе самом. Но девушкам о своей мечте он признался впервые, поэтому с волнением ждал ответа. Хотя он очень хорошо знал и их. Поэтому в их ответе он тоже был уверен. Почти.
Ароша ненавидела филий не меньше остальных. Хотя их отца убил кул, но всем было очевидно, что первопричиной, конечно, были филии. Кулы — свирепые хищники, и приручают их только потому, что главный их враг — филии. Кулы ненавидят филий инстинктивно и, завидя их, всегда бросаются в схватку. Кроме того, на кулов внушение филий действует слабее, чем на людей. Поэтому, несмотря на связанную с ними опасность, кулы стали спутниками и напарниками людей во время охоты и передвижения в океане.
Ну а в смерти их матери виноваты были непосредственно филии. Пропажа в океане — это и есть смерть. А их мать бесследно исчезла вместе с двумя спутниками. Именно так всегда убивают филии — тихо и не оставляя следов.
Дарица была такой же. Когда-то они вместе с ней были вдвоём на охоте. На них наткнулась одинокая филия. Птунис убил её, пояснив тогда своё везение тем, что успел выстрелить раньше, чем филия смогла обездвижить его. Он не сказал Дарице, что, почувствовав филию раньше, заблокировал свои мозговые импульсы, и филия была абсолютно уверена, что девушка охотится одна. Птунис с заряженным и направленным в её сторону гарпуном был для рыбы полнейшей неожиданностью.
Он помнил, с каким восхищением смотрела на него Дарица после охоты. И какую незабываемую ночь любви она ему подарила после того, как они вернулись в колонию. После этого они стали жить вместе, и у них было много подобных ночей. Но ту ночь он помнит до сих пор. Это, конечно, была хитрость, но что ни сделаешь, чтобы завоевать любимую женщину.
Какая разница, что она была старше него на три года. Гораздо важнее было то, что, когда он смотрел на неё, сердце начинало стучать как сумасшедшее, а мысли принимали лишь одно направление. Поэтому, когда Дарица осталась одна, Птунис сразу отшил всех возможных ухажёров. Он долго уделял ей различные знаки внимания, ухаживал, а затем предложил вместе поохотиться.
До него у Дарицы уже был мужчина. Его звали Барис. Дарица любила его, и у них даже родился ребёнок. Сейчас девочке было девять лет. Барис был одним из самых сильных людей колонии. Но это не спасло его, когда он столкнулся с филиями. Об этой схватке рассказал его товарищ, Пронис, единственный оставшийся после неё в живых. Барис и два их охотничьих кула погибли.
Когда прямо на них выплыли три филии, Барис успел лишь выхватить пневматик. И замер вместе с Пронисом обездвиженный рыбами. Но в это время снизу на филий напали кулы, которые крутились неподалёку, высматривая добычу. Так как филии не могут воздействовать на всех сразу, они попытались перестроиться, чтобы защититься от своих главных врагов. Барис успел выстрелить. Раненая филия задёргалась, их построение смешалось, и в этот момент один из кулов своими челюстями перерезал ещё одну филию пополам.
Этот день мог бы стать выдающимся для двух охотников Ружаш. О нём впоследствии могли бы сложить легенды. Ведь ещё никто никогда не побеждал трёх филий одновременно. Что там говорить, даже одну филию можно было убить лишь благодаря невероятнейшему везению! И всё это могло произойти именно с ними. Если бы не сатк.
Эти хищники всегда охотились в одиночку. Но в последнее время колонисты довольно часто видели их рядом с филиями. У тех, кто это видел, складывалось впечатление, что сатки подчиняются филиям и выполняют их указания в большей степени, чем это делают кулы для людей. И это делало страх перед рыбами ещё более ужасающим.
Сатк налетел внезапно, разметав всех по сторонам напором воды. Когда Пронис смог принять устойчивое положение и оглядеться, один кул был уже мёртв, второго держали обездвиженным оставшиеся в живых филии: одна здоровая и вторая — раненая и истекающая кровью. На самого Бариса напал сатк. Барис попытался увернуться, но сатк лишь грациозно изогнулся и откусил ему руку. С момента начала нападения прошло всего несколько секунд. Пронис закричал бы от ужаса, если бы смог. Он развернулся и поплыл, каждую секунду ожидая, что челюсти сатка вцепятся в него, и тогда…
Но никто его не преследовал. Уже позже, когда группа охотников прибыла на место трагедии, они подтвердили рассказ Прониса. Так как на месте схватки было не очень глубоко, был найден гайзер Бариса и часть его костюма. Тело самого Бариса не нашли. Но его судьба была и так понятна. Сатки обладали отменным аппетитом.
После этого прошло почти пять лет, но Птунис был уверен, что отношение Дарицы к убийцам отца её ребёнка не изменилось. И всё же…
Одно дело было ненавидеть филий. И совсем другое — сознательно идти на открытое противостояние с этими всемогущими обитателями глубин. Ведь каждый из колонистов хотя бы раз в жизни сталкивался с ними, и каждый на себе испытывал всю мощь их мозгового воздействия, когда человек становится беспомощной игрушкой для повелителей океана. И если даже могучие сатки, которые в одиночку могли уничтожить целую команду охотников и равных по силе которым почти не было в океане, были их слугами, то что тогда можно говорить о людях.
Поэтому Птунис волновался, когда впервые, кроме Седониса, открылся перед девушками.
— Да, войны, — твёрдо повторил он. — Или вы хотите до конца своей жизни бояться филий и обращаться в бегство при одном только намёке на их появление? До конца своей и без того короткой жизни.
