Следующим утром, сойдя на перрон в своих парижских нарядах, они почувствовали себя ряжеными. Так далеко на юг они забрались впервые. Солнце, носильщики, теплая пыль, поднимаемая ветром, треск мотоциклов, тысячи вилл из папье-маше, праздно расположившихся среди поблекшей зелени, – все здесь смущало и очаровывало вновь прибывших. Отель «Фризели» – ветхий, но чистый – ютился на узенькой улочке позади порта. По его коридорам растекался запах пищи, густо сдобренной чесноком. В распоряжение «уважаемых клиентов» предоставлялось все, даже туалет. Комнаты родителей и детей были смежными, разделявшая их дверь не закрывалась. Как только прислуга покинула номер, Симона распотрошила чемоданы – она спешила облачиться в летний наряд. Марсель Леближуа отыскал матерчатые туфли, завернутые в газету, и с наслаждением в них влез. Брюки из голубого полотна и рубашка с коротким рукавом окончательно придали ему вид местного рыболова. Ожидая, пока будут готовы жена с детьми, он присел на край кровати и принялся рассматривать стену отеля напротив – голую, слепую, единственным украшением ей служили фарфоровые изоляторы телефонных проводов. Он подобрал обрывки газеты, служившие его туфлям упаковкой, и машинально пробежал их глазами. Это была страница частных объявлений. В муравейнике банальных, сероватых уведомлений его внимание привлекли несколько строчек, набранных жирным шрифтом: «Нашедшего 22 июня сего года записную книжку в зеленом кожаном переплете с четырьмя тысячами франков просят вернуть ее в целости и сохранности владельцу по известному адресу. Вознаграждение – десять тысяч франков».
Марсель Леближуа испытал такой шок, что ему почудилось, будто под ним дрогнула кровать. Он перечитал объявление – ни малейшего сомнения: ему предлагали целых десять тысяч франков (миллион старыми!), если он согласится вернуть хозяину четыре тысячи. В порыве признательности он чуть было не бросился на поезд. Предстать перед Жаном де Бизом, вернуть блокнот и четыре тысячи франков, возвратиться с шестью тысячами в кармане – куда как заманчиво!.. Но он передумал. Минуточку, что все это может значить? Это что же получается – Жан де Биз держит нашедшего зеленый блокнот за наивного простачка, готового вернуть хозяину полную кубышку в обмен на обещание, ничем и никак не гарантированное? Да если он, Марсель Леближуа, польстится на предложение, никакой не Жан де Биз будет ожидать его в апартаментах по адресу авеню Фош, 50, а полицейские в штатском. Эти господа мигом пришьют ему уголовное дело и бросят за решетку. Да, этот Жан де Биз, несмотря на приставку в фамилии, – тот еще хитрец. Подобные типы не заслуживают того, что имеют. Предположить, что Марсель Леближуа нуждается в самооправдании, – это уж слишком. Он поискал дату в газете: 4 июля, прошла целая неделя. Не появились ли за это время какие-то новые известия?
Сложив бумажку, он машинально сунул ее в карман и, занятый собственными размышлениями, словно через пелену тумана увидал перед собой некую бледнокожую дикарку лет сорока, закутанную в оранжевые с белым горошком лохмотья. Она шаловливо заглядывала ему в глаза. Марселю стоило немалых усилий выдать Симоне комплимент за подобное преображение. И Жижи – та тоже разделась чуть ли не догола. Что касается Андрэ, так тот в своих шортах и сандалиях казался школьником, просидевшим в одном классе года три.
Костюмированное подобным образом семейство, придерживаясь вершин наиболее высоких косогоров, направилось к берегу моря. Марсель Леближуа купил по дороге номер «Франс-Суар», который не удосужился взять накануне, несколько утренних газет и иллюстрированные журналы для женщин. В конце улицы им в глаза неожиданно прыгнуло море – голубое, упругое, сверкающее. Подойдя ближе, они обнаружили, что пляжная полоса залеплена нагромождением тел и напоминает огромную кучу разноцветных отбросов. Отпускники потели скопом, плечо в плечо. Пришлось взять напрокат два квадратных метра песка, четыре матраса и зонт от солнца. Молодежь, включая Симону, убежала купаться, а Марсель Леближуа устроился в тенечке и принялся изучать газеты. Из «Франс-Суар» ему удалось выудить аналогичное сообщение – только в этот раз Жан де Биз предлагал тому, кто вернет ему его собственность уже не десять, а тринадцать тысяч франков. В тексте присутствовала короткая, но существенная добавка: «Конфиденциальность гарантируется». Поначалу Марселя охватило негодование, а потом ему стало очень тревожно. Невероятно, если Жан де Биз упорствует по причине простого двуличия, увеличивая таким образом ставки. И вовсе не банкноты в кармашке его интересовали, но сам блокнот. Подобный мотив его поведения мог объясняться лишь тем, что данный предмет достался ему из рук любимой женщины: такие изыски встречаются в высших кругах, – либо на его страницах присутствует некая пометка огромнейшей важности. Обрадованный сверх всякой меры, Марсель Леближуа почувствовал, что наконец-то ухватил самую суть. Теперь он преисполнился уверенности, что ему удастся раскрыть секрет, за который Жан де Биз готов заплатить весьма кругленькую сумму. Если он докопается до всего сам, это будут не жалкие несколько тысяч франков, но целое состояние. В нем взыграла алчность, и он весь затрепетал. Отыскал в кармане блокнот, потрогал его и переложил брюки поближе к себе.
– Ты не пойдешь купаться? – спросила Симона. – Вода просто прелесть.
Она стояла прямо над ним – смеющаяся, с капельками моря на носу и влажными бедрами.
– Нет, – огрызнулся он, – я пока не готов.
Она передернула плечами и убежала резвиться с детьми. Марсель Леближуа тотчас раскрыл записную книжку и снова перелистал ее, повернувшись к морю спиной: его заинтриговали химические формулы с третьей страницы. Но познания в данной области за давностью лет не позволили извлечь из блокнота ничего полезного. С другой стороны, ему не хотелось делиться тайной ни с кем посторонним. Чем дольше ковырялся он во всей этой неразберихе, тем больше убеждал себя: символы эти – не что иное как некий новый продукт, способный совершить настоящую революцию в производстве и коммерции. Например, чудодейственный лекарственный препарат, или новая взрывчатка, наконец, прочный синтетический материал. От природы склонный к фантазиям, он не замечал более ни белизны пляжа, ни голубизны неба. Купающихся тоже не наблюдалось – в чистом поле, на сколько хватало глаз, высились корпуса заводов, производящих «его» новшества. Марсель уже представил себя миллионером: частный дом в Париже, замок в Турине, виллу на Антибах, скаковую конюшню, любовницу, кучу бухгалтеров – как вдруг на матрасы с хохотом и визгом плюхнулись его собственная супруга и дети. Чтобы не вызвать подозрений, он был вынужден припрятать блокнот, вместе со всеми окунуться в море и даже сделать несколько гребков. Но по-прежнему ни с кем не поделился своими соображениями. Тело его плавало в зеленоватой морской воде, а разум в то же самое время купался в роскоши. Спустя десять минут, принесенных в жертву спорту, он вышел на берег, подсох, оделся и небрежным тоном объявил о своем желании прошвырнуться по городу. Со стороны остальной части семейства, жарившейся на солнце с полуприкрытыми глазами и обмякшей плотью, поднялась слабая волна протеста. Его осудили за неумение пользоваться дарами природы, на что он пообещал возвратиться к обеду, для которого из соображений экономии был выбран бар на пляже, и смылся.
Спустя пять минут он вошел в аптеку, выбрал среди персонала одного, в белой блузе, с усталыми глазами и лбом ученого, отвел его в сторону и показал блокнот, открытый на третьей странице:
