— Благословенная грудь Марии! — прошептала она за его плечом. — Он цельнозолотой!
— Сомневаюсь, что он цельнозолотой, — ответил Криспин, однако он тоже почувствовал возбуждение, как вор, который заглянул в королевскую сокровищницу.
Двумя руками он вынул золотой ларец из деревянного ящика и поставил на стол.
— Его из-за этого убили? — спросила Лайвит.
— Если и так, то убили напрасно.
Криспин подумал о курьерах, которые упоминались в письме. Где они? Тоже мертвы? Или, возможно, виновны в убийстве.
— Возможно, его ранили на улице, а он потом забрался сюда?
Криспин посмотрел на земляной пол — ни следов крови, ни вмятин от неуверенных шагов там не было.
— Свидетельств тому нет.
Он поднял крышку ларца. Изнутри он был обит красным бархатом. В углублении в центре лежал венок, сплетенный из тростника; плетение было узорчатым — в виде ромбов и зигзагов. Из тростникового венка тут и там торчали большие черные шипы, причем некоторые до трех-четырех дюймов длиной. Криспин провел пальцем по одному из шипов.
— Любопытно.
— Что это?
— Представления не имею. Похоже на венок… с шипами. Очень неприятно.
— Терновый венец?
— Терновый венец? — Он посмотрел на Лайвит. — Может, вы и правы.
— Неужели тот Терновый венец?
Она отступила на шаг, подхватив растрескавшимися пальцами свои залатанные юбки.
— Да вряд ли. Возможно, это Терновый венец для праздничных дней.
Криспин опустил крышку и провел ладонью по золоту и драгоценным камням. Взял ларчик, положил его в деревянный ящик, убрал в курьерскую сумку и повесил ее себе на плечо.
— Постойте-ка! Что вы собираетесь с этим сделать?
Лайвит протянула к сумке руки, жадно шевеля пальцами. Столько золота — целое состояние для таких, как она. Да, собственно, и для него, Криспина, тоже.
— К вашему сведению, беру на сохранение. Что же до него… — Он взглянул на покойника. — Мне придется вызвать шерифа.
— Но ведь он арестует Грейс!
Девушка вскочила и обняла Лайвит.
— Она наверняка невиновна, — сказал Криспин. — Я могу убедить в этом шерифа.
— А я — не могу! — воскликнула сквозь рыдания Грейс. — Я его застрелила.
Лайвит сердито посмотрела на Криспина.
— Какой вывод сделает из всего этого шериф?
Криспин вздохнул, представил лицо Уинкома.
— Боюсь, он ее повесит.
Грейс взвыла, и Лайвит стала успокаивать сестру, нежно обнимая за плечи, уговаривая и покачивая.
Криспин размышлял, потирая покрывшийся щетиной подбородок. Первым делом надо увести отсюда Грейс, но он не мог привести женщин к себе. Эта ведьма, жена его хозяина, устроит скандал.
В горле пересохло, и он подумал, что в самый раз отправиться в «Кабаний клык».
Криспин покинул сестер, чтобы поискать во дворе какие-нибудь улики, но ничего не обнаружил. Женщины быстро собрали свои жалкие пожитки, вышли к нему, и они двинулись в Шамблз. Лайвит тащила Грейс за собой.
— Страсти Христовы, успокойся, Грейс! Ты меня мучаешь!
Грейс затихла, только изредка шмыгала носом. Оставив сестру самостоятельно тащиться по грязи, Лайвит догнала Криспина и с вызовом, оценивающе на него посмотрела.
— Куда мы идем?
Криспину не нравился ни тон Лайвит, ни ее постоянное сквернословие. Она была женщиной самого низкого пошиба, чуть лучше проститутки.
— У одного моего друга есть таверна, — ответил он. — Он даст вам работу и кров. На время, пока вся эта история не уляжется.
— Вот, значит, как. У нас не спросили. А может, мы не хотим туда идти?
Криспин внезапно остановился, и Лайвит налетела на него.
— Вы действительно такая неблагодарная? Забыли, что я спасаю ваши шкуры, практически не надеясь на вознаграждение за свои услуги.
Она кивнула в сторону висевшей у него на плече сумки.
— Но там-то у вас немало.
— Золотой ларчик? Это не моя собственность. И не ваша. Поэтому выбросьте эти мысли из головы.
Лайвит неподвижно смотрела ему в лицо и стояла так близко, что Криспин ощущал на своих губах ее жаркое дыхание. Он был зол, но, разглядев ее хорошенько, увидел то, чего раньше не замечал. Ее густые брови показались ему с первого взгляда непривлекательными, но их смелые очертания придавали лицу Лайвит выразительность и живость. Рот маленький, но пикантный, чего обычно недостает губам пухлым. Криспин поморщился: сейчас она снова откроет этот рот, и ему придется выдержать поток непристойностей.
— И настоятельно вас прошу придержать язычок, — сказал он. — «Кабаний клык», может, и стоит на Гаттер-лейн, но мне помоечный язык не по душе[3].
— В самом деле? — Ее губы изогнулись в хитрой усмешке. — Что ж, прошу прощения у его королевского величества.
Криспин нахмурился.
— Вы думаете, это игра? Вы рискуете жизнью своей сестры.
Лайвит опустила взгляд и ковырнула землю мыском заляпанного грязью деревянного башмака.
— Нам не нужен рыцарь-спаситель в сверкающих доспехах.
Глубокая морщина прорезала лоб Криспина.
— Ну а я и не рыцарь.
— Мы с Грейс прекрасно справлялись сами. Мы не виноваты, что какой-то несчастный ублюдок погиб в нашей комнате. Что нам делать? Мы там жили. И в одночасье вся наша жизнь пошла прахом.
— Я мало чем могу вам помочь. Возможно, вы и не виноваты в том, что в вашем жилище умер, человек, но признание вашей сестры в убийстве осложняет дело. Однако если моя помощь вам не нужна… — Он расправил плечи и одернул свой залатанный котарди[4]. — Я ухожу.
Он сделал вид, что уходит, но тут Лайвит схватила его за руку. Опустив голову, женщина кусала губу. Криспину показалось, что она просто не привыкла просить помощи.
— Я не то чтобы неблагодарная, — проговорила она. И на сей раз Криспин почувствовал ее искренность. — Простоя… я…
— Не умеете быть благодарной? — Он усмехнулся. — Я тоже.
