«Я ничего не желаю знать», — думала Элеонора. Она не хотела вникать в то, что Дэймон делал во время своего отсутствия, с какими женщинами он встречался, или вспоминать, какой одинокой и заброшенной она себя чувствовала, когда он уехал. Несмотря на это, она задала вежливый вопрос:
— Насколько я знаю, вы путешествовали по Европе?
— Большую часть времени да. Преимущественно по Италии.
— А в Англию возвратились, чтобы остаться?
— По крайней мере, на какое-то время. Мне нравилось путешествовать, хоть я и ловил себя на мысли, что мне очень хочется домой.
В душе Элеоноры вдруг шевельнулось чувство зависти. Она всегда мечтала о дальних странствиях. Но если бы незамужняя девушка отправилась в кругосветное путешествие, это расценивалось бы как нечто совершенно неподобающее, особенно с точки зрения ее тетушки. Кроме того, Европа считалась крайне небезопасной, пока три года назад войска Наполеона не потерпели поражение. Но Элеонора надеялась, что однажды ее мечта осуществится, и она сможет увидеть не только Англию.
Дэймон вновь смутил Элеонору, потянувшись рукой к ее лбу и дотронувшись до темного завитка. На мгновение девушке показалось, что он намеревается поправить узкий шелковый обруч с голубыми страусиными перьями, который украшал ее волосы и гармонировал с платьем нежно-небесного цвета из люстрина, перевязанным под грудью лентой и покрытым сверху серебристой сеткой.
— Твои восхитительные волосы… Зачем же ты их обрезала? Этот вопрос застал Элеонору врасплох. Ее лицо обрамляли черные, цвета воронова крыла короткие завитки. Это было очень модно, однако на самом деле она подстриглась в знак протеста, ведь Дэймон утверждал, что ему нравятся длинные волосы.
— А вам какое дело, милорд? — насмешливо парировала девушка. — Вас не должно волновать, какую длину волос я предпочитаю.
— Ты права.
Невольно пожав своими широкими плечами, он вдруг сменил тему разговора.
— Как поживает Маркус?
Элеонора с облегчением вздохнула. Ей было бы намного легче, если бы Дэймон говорил только о том, что касалось ее брата.
— Очень хорошо.
— Я слышал, прошлым летом он женился.
— Да. Сочетался браком с мисс Арабеллой Лоринг из Чисвика. Сейчас они во Франции, в Бретани, наносят визит матери Арабеллы вместе с ее младшими сестрами, которые тоже недавно вышли замуж. Полагаю, вы знаете их мужей? Это герцог Арден и маркиз Клейбурн.
— Да, я отлично их знаю. — Дэймон сделал паузу. — Странно, что все трое решились на брак так внезапно. Я думал, что они убежденные холостяки.
— Это не заразно, не волнуйтесь.
Ее колкое замечание вызвало улыбку на лице Дэймона.
— Уж поверь мне, меня исцелили от желания жениться. Элеонора прикусила губу, услышав в его словах явный намек на то, что именно она тот самый человек, который излечил его от мимолетного безумия.
Последовала продолжительная пауза. Лицо Дэймона исказила гримаса, по которой можно было догадаться, что он сожалел о неосторожно сказанных словах.
И он заговорил более серьезным тоном:
— Я слышал, что ты обручилась сразу после того, как я покинул Англию, но, говорят, эта помолвка продлилась недолго.
Элеонора вздернула подбородок, готовая защищаться.
— Так оно и было.
Она быстренько расторгла вторую помолвку, на которую согласилась скорее в знак протеста и из-за душевной боли, но почти сразу же пожалела об этом шаге.
— Я решила, что совсем не хочу выходить замуж по расчету. Ведь я не любила его, а он рассчитывал на взаимность.
«Я все еще продолжала любить тебя, Дэймон», — с горечью подумала Элеонора.
Голос Дэймона зазвучал на тон ниже.
— Это правильно, что ты тогда поставила точку в наших отношениях, ведь я не смог бы отдать тебе свое сердце.
— Не смог бы или не хотел отдать? Его лицо было непроницаемым.
— Не вижу большой разницы. Ты заслуживала лучшего мужа, чем я.
— Да, я согласна с вами.
— А сейчас за тобой ухаживает принц Лаззара. — Эти слова прозвучали в устах Дэймона как укор.
Элеонора замялась.
— Я бы не назвала это ухаживанием. Принц приехал в Англию, чтобы посмотреть здешние достопримечательности.
— А также найти себе невесту?
— Ну, ходят такие слухи.
— Неудивительно, что он проявляет внимание к красавице с завидным состоянием.
Элеонора восприняла замечание Дэймона почти как оскорбление.
— Думаете, кроме моего состояния, его во мне больше ничего заинтересовать не может?
— Я ни в коем случае так не считаю.
Она заметила, как приподнялись уголки его губ.
— Найдется очень много мужчин, которые будут восторгаться тобой, для которых ты будешь самой желанной женщиной на свете и которые увидят в тебе массу качеств, достойных восхищения. Думаю, и Лаззара не исключение. Какой же дурак откажется от тебя и… от твоего состояния?
«Но ведь у тебя я уже не вызываю восхищения!» — размышляла Элеонора, опять чувствуя боль. А вслух без колебания сказала:
— Даже если он хочет добиться моей руки, какое вам-то до этого дело?
— Представь себе, мне это небезразлично. Уверен, он был бы безмерно счастлив, назвать тебя своей женой, Элеонора, однако ты заслуживаешь лучшей партии. Он для тебя недостаточно хорош.
Девушка с негодованием взглянула на Дэймона.
— Да откуда вам это известно?!
— Потому что я знаю тебя и повторяю: ты заслуживаешь большего.
Элеонора лишь пожала плечами, потому что на самом деле не знала, как реагировать на его слова.
— Какая невероятная дерзость с вашей стороны, лорд Рексхэм, обсуждать моих поклонников.
— Ну что ж, тогда ты знаешь, как далеко я могу зайти в своей дерзости.
Это точно, подумала Элеонора, уж кто-кто, а она-то об этом знала. Вдруг Дэймон приблизился к ней.
Он остановился в полушаге от нее и долго смотрел на Элеонору с высоты своего роста. Проницательный взгляд его темных глаз буквально пригвоздил ее к месту, и сердце девушки вдруг снова бешено забилось в груди. О святые небеса, неужели Дэймон хотел поцеловать ее? Она навсегда запомнила трепет, который вызывали у нее эти поцелуи, незабываемый вкус сильных, чувственных губ, которые сейчас медленно приближались к ее лицу.
Дыхание Элеоноры участилось, когда Дэймон нежно коснулся кончиками пальцев ее подбородка. Все ее существо, казалось, было переполнено ощущением его близости, тепла его тела, запаха.
Будучи больше не в силах контролировать себя, виконт, скользя рукой по ее шее и запрокинув голову девушки, прильнул к ее губам. Испытывая сладостное потрясение, Элеонора не могла пошевелиться, а мысль о том, что нужно сопротивляться, тотчас растворилась в поцелуе. Его губы, впившись в ее рот, двигались неторопливо, сливаясь с ее губами и заставляя дрожать все ее тело.
