Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– Нет, – вздохнул я, – концессии нам не нужны. А вот прямые поставки сока гевеи и бальсы не помешали бы. Что означают эти слова? Породы деревьев, вам их покажут на картинках и объяснят, где они растут.
В качестве иллюстрации я продемонстрировал посланнику некий предмет и объяснил, что он делается из сока гондодерева, произрастающего в метрополии, но таких деревьев там мало, а сока они дают еще меньше. Гевея же хоть и не идеально, но все-таки может их заменить.
– Но каково назначение этого изделия? – не понял собеседник.
Я объяснил, после чего португалец минут пять переваривал полученные сведения, а потом у него на физиономии начало проступать понимание, потихоньку переходящее в восторг. Весь его вид чуть ли не кричал: я понял! Понял, почему у австралийцев проблемы с заселением колоний! Да еще лет сто повального применения таких штук – и дальше у них и в метрополии никого не останется! Но углубляться в открывшуюся ему тему он не стал, а поинтересовался объемами наших потребностей. Услышав цифры, мой гость помрачнел, но все же пообещал довести их до сведения его величества, с чем и отчалил.
Перед сном я обдумал итоги первого дня нашего второго визита в Европу. Хотя остров Мадейра скорее всего относится к Африке, политика в его бухте началась самая что ни на есть европейская. То есть нас, как и предполагалось, потащили во всякие союзы. Правда, представители французских властей пока себя не проявили, но зато внезапно вылезли португальцы. И довольно кстати, потому как рабочих рук еще и на серьезную добычу бальсы с резиной у нас просто не было, а в Австралии эта ботаника созреет никак не раньше чем через пять лет. За такое действительно не жалко выделить для охраны два «Груманта» с командами по восемь человек на каждом.
Отбив в лондонское посольство радиограмму о том, что завтра мы покидаем Мадейру и, судя по погоде, через неделю будем в Дувре, я отправился спать.
Вскоре оказалось, что мой прогноз не совсем точен. Первый этап нашего путешествия завершился не через неделю, а спустя восемь дней, и не в Дувре, а в Куинборо. Из посольства сообщили, что нам предлагается идти туда. Наверное, Вильгельм не хотел так уж облегчать французам контакты с нами. Или сыграло роль то, что от Куинборо до Лондона было всего около восьмидесяти километров, а не сто с гаком, как от Дувра. Да к тому же добираться можно было и по воде.
На этот случай мы захватили с собой разборный катамаран с подвесным мотором – сорокасильной «Ямахой». К мотору прилагалась железная труба с небольшим паровым котлом, а внутри этой трубы находилась настоящая турбинка, которая великолепно выполняла возложенные на нее функции, то есть свистела, гремела, тряслась и плевалась паром. Аналогичное устройство, только поменьше, было присобачено и к квадроциклу, который мог взять на борт катамаран. Потому как лошади в качестве средства передвижения меня устраивали не так чтобы очень. Из кареты ничего не видно, а верхом я ездил без особого блеска, если не сказать больше. Разумеется, это никого не удивило бы, ибо все уже знали, что в австралийской метрополии лошадей нет вообще, а в колониях они появились совсем недавно. И вообще мы, Романцевы, издревле специализировались по верховым мамонтам. Ну а в Англии, где их почему-то нет, придется ездить на квадре или велосипеде.
Глава 3
В отличие от первого визита сейчас погода в Англии откровенно радовала. И хотя на календаре было восемнадцатое ноября, на небе светило солнышко, на земле царила золотая осень, а термометр показывал плюс двенадцать градусов.
Монтировать катамаран мы начали еще в пути, так что через час после нашего прибытия в Куинборо он был спущен на воду. На борту «Чайки» уже имелся дворецкий из Кенсингтона, который должен был показывать нам дорогу, хотя, конечно, по докладам нашего посольства я ее и сам неплохо знал.
В общем, на катамаран погрузили сначала квадр с прицепом, потом дворецкого, а затем туда перешел я в сопровождении трех бойцов охраны. Герцогиня пока оставалась на нашем корабле. Вообще-то поначалу она тоже рвалась выйти на английскую землю в составе первой партии, но я объяснил ей, почему это не лучший вариант. Ведь народ будет в основном пялиться сначала на катамаран, потом на квадр, ну и моей персоне перепадет немножко интереса. Если же там окажется еще и Элли, то на ее долю останется не так уж много внимания публики. А вот на втором рейсе она станет главным объектом восхищения и сможет достойно продемонстрировать лондонцам свою неподражаемость, оттененную заморскими нарядами небесную красоту и так далее.
– Это, конечно, правильно, – задумалась Элли, – но как же быть с твоим… э… ограниченным территориальным правом? Которое на триста четырнадцать метров.
Дело было в том, что по австралийскому законодательству у Элли еще не вышел срок моратория на пересечение границ, и она вроде как не могла покидать Ильинска. Однако император издал указ, где говорилось, что я являюсь субъектом ограниченного императорского территориального права, в силу чего местность на триста четырнадцать метров вокруг меня условно считается австралийской колонией. И Элли теперь спокойно могла плыть со мной в Европу.
– Ничего страшного, – успокоил я супругу, – вот прямо сейчас сяду и напишу распоряжение, что от Кенсингтона до Куинборо триста двенадцать метров. То есть ты будешь абсолютно чиста перед законом. – Это я слегка ошибся с измерением расстояния. Надо только не забыть сразу по возвращении напомнить императору, чтобы он объявил мне за это выговор без занесения в личное дело, и все.
Отчалили мы в одиннадцать утра и за четыре с половиной часа достигли Лондона, а потом еще час с лишним плыли уже в городской черте. Не потому, что город был таким уж большим, хотя все-таки вдоль Темзы в нем было не меньше десяти километров, а из-за оживленного движения по реке. В городской черте оно было почти как на Садовом кольце в час пик. Если же уточнить, что я имею в виду не начало двухтысячных годов, а, скажем, конец семидесятых, моя метафора лишится всякого преувеличения.
Короче говоря, по Темзе во все стороны плавало до фига всяких посудин. От лодочек, где с трудом помещалось три человека и которые в основном сновали поперек реки, до корабликов размером примерно с «Победу», а то и побольше. Они, понятное дело, плыли вдоль.
Наконец в шестом часу вечера катамаран достиг моста, который в будущем называли Старым Лондонским, а в настоящем он был единственным. Размер его арок нам из посольства сообщили давно, так что катамаран там проходил, но к нашему появлению развели подъемную часть у левого, если смотреть с востока, края. Я с некоторым подозрением глянул на ржавые цепи, держащие поднятые части, но все же решил рискнуть: вряд ли они лопнут именно в момент нашего прохода.
Мост, конечно, на мой неискушенный взгляд, смотрелся донельзя экзотично. Казалось бы, он один-единственный в довольно большом городе. Построить его было непросто, нового в ближайшее время не предвидится, значит, надо по возможности увеличить пропускную способность имеющегося. Так нет, англичане поступили строго наоборот. Весь мост был застроен домами, причем вплоть до четырехэтажных! А посреди всех этих архитектурных излишеств торчал шпиль церкви.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
