— Не могу я, — с тоской повторила Валери, испытывая черный ужас при мысли о перспективе оставить работу у Эвершеда. — Мне самой это нужно, понимаешь?
— Я понимаю, что ты влипла, — вздохнула Рейчел и отхлебнула остывший чай. — Скажи, пожалуйста, почему бы тебе не разлюбить его и не влюбиться в кого-нибудь еще? Если бы твой Макс хотел обратить на тебя внимание, он сделал бы это много месяцев назад.
— Иногда мне кажется… — пробормотала Валери и прикусила губу.
— Что? — насторожилась Рейчел.
— Ничего. Миражи.
Иногда ей и вправду казалось, что Макс относится к ней по-особенному. Он ведь не только требовал от Валери безукоризненного исполнения обязанностей помощницы, он еще и развлекал ее по мере сил. Жена бывала рядом с Эвершедом, только когда он возвращался в Нью-Йорк, или ездила с ним на лос-анджелесские премьеры и церемонии вручения кинопремий. Все остальное время Макс так или иначе проводил с Валери, просто потому, что она ведала этим временем. И в те минуты, когда одна работа заканчивалась, а новая еще не начиналась, Макс бывал с Валери чрезвычайно мил. Он водил ее в перерыве между съемками в рестораны и гулять по незнакомым городам, ходил с ней в театр и даже иногда дарил цветы — как самому ценному своему сотруднику. Он так говорил. Преподнося ей цветок, Макс склонял голову набок, словно любопытный журавль, и следил за реакцией Валери. Она радовалась, потому что ей было приятно его внимание, и старалась не показать, насколько огорчена тем, что это просто внимание хорошего друга и начальника. Кажется, такое отношение его полностью удовлетворяло. Может, Макс опасался, что она в него влюбится и тогда хорошим отношениям конец? Работа встанет, все сведется к томным взглядам и выяснениям, почему он не может ответить ей взаимностью… За четыре года Валери ни разу не дала ему понять, насколько глубоко увязла в своих чувствах к нему. Она считала, что ей уже пора давать «Оскар» за лучшую женскую роль второго плана. Именно второго — потому что на первом плане должна быть жена.
— Что-то ты недоговариваешь, — протянула Рейчел и затушила сигарету в пепельнице, доверху набитой окурками. — Я же тебя знаю, сестренка. Давай, выкладывай.
— Я просто невольно трактую события в свою пользу, — печально улыбнулась Валери. — Все это ничего не значит. Все эти цветы и рестораны. Мы просто партнеры и хорошие друзья. Так было четыре года, и почему что-то должно измениться?
— Твой Макс — ужасный тугодум! — объявила Рейчел. — За столько времени уже можно было бы что-нибудь понять.
— И уволить меня, — подхватила Валери. — Нет уж, спасибо большое.
— Может быть, тогда бы он понял, какого ценного человека теряет, и сообразил, что без тебя давно разучился дышать.
— Не преувеличивай, Рейчел. Что-что, а дышать без меня Макс уж точно может.
Для того чтобы дышать, у него есть Шеррил и Адриан, а она, Валери, всего лишь ценный сотрудник и друг семьи.
— Ладно, — сказала Рейчел, поднимаясь, — уже поздно, а тебе вставать ни свет ни заря. Добро пожаловать в Нью-Йорк, сестренка. Завтра одевайся потеплее.
3
Валери застала Макса на кухне пьющим кофе. Вообще-то Эвершед употреблял кофе литрами, и Валери безуспешно пыталась ограничить его порывы, разглагольствуя о вреде кофеина и его негативном влиянии на актерское дарование. Макс только посмеивался. Кофе — одна из немногих позиций, которые он не собирался уступать.
На сей раз любимое тонизирующее средство трудоголиков плескалось в сине-белой кружке, имевшей странную форму: будто сразу после изготовления кто-то взял ее, еще мягкую, и несильно сжал. На изогнутом боку красовалась надпись: «Мои друзья ездили в Вену, и единственное, что они мне привезли, — эта бракованная кружка!». Валери улыбнулась. Она сама притащила Максу этот сувенир, когда вняла просьбам матери и слетала с ней в Европу на пару дней, чтобы развеяться. Эвершед дня три наигранно ныл и уверял, что Валери его бросает. Она привезла эту кружку, и Макс был счастлив.
Или не был? Что для него все эти кружки и ее ненавязчивая забота? Он же актер, лицедейство у него в крови.
Рассердившись на себя, Валери громко спросила:
— И какая это по счету?
— Привет! — Макс улыбнулся. Если бы каждый раз, когда он улыбался для нее, у Валери останавливалось сердце, она была бы уже пару триллионов раз мертва. Улыбки Макс раздавал чаще, чем автографы. — Как всегда, вовремя.
— А ты, как всегда, не отвечаешь на вопрос.
— Конечно. Налить тебе чаю?
— А где твоя вездесущая прислуга?
— Ловит Адриана, я полагаю. Скверный мальчишка с утра капризничает.
— Валери-и-и-и!!!
Скверный мальчишка, о котором шла речь, действительно, вел себя из рук вон плохо. Воспитанные дети не прыгают с разбега на спину отцовским ассистенткам. Валери рассмеялась, выполнила несложный маневр — и Адриан с ее спины переместился на руки, обнял за шею и прижался. От его темных, как у отца, волос вкусно пахло немудреным детским шампунем.
— Привет, цыпленок. Ты хорошо себя вел?
— Ты же знаешь, что он вел себя из рук вон плохо, — сурово начал Макс, изображая добродетельного родителя.
— Ты приехала! — не обращая внимания на ворчание отца, завопил Адриан прямо в ухо Валери. Она невольно поморщилась. — Как здорово! Ты обещала мне рассказать все подробно! Ты расскажешь?
— Конечно, цыпленок, но не сейчас. — Валери взъерошила Адриану волосы. — У твоего папы прямой эфир в утренней передаче, так что мы должны ехать.
— Но вы ведь вернетесь? Вернетесь, пап? Да? И мы пойдем есть мороженое? Ты обещал!
— Какая милая сцена.
Валери обернулась, покраснела, мысленно проклиная свои щеки за мерзкую способность наливаться румянцем при любом удобном случае, и поспешно ссадила Адриана на пол.
— Доброе утро, миссис Милборроу.
Не отвечая, Шеррил прошла мимо Валери, как будто та была предметом мебели, и сухо чмокнула Макса в щеку.
— Ты опять уезжаешь рано, дорогой?
Как же Валери ненавидела это ее небрежное «дорогой»! За фальшь, за умение сказать это когда нужно и более всего — за право это говорить.
— Мы вернемся к обеду. — Макс разговаривал с женой гораздо теплее, чем она с ним. — Вечером у меня запланирована пара мероприятий, но в середине дня есть свободное время.
— Как мило, что ты решил потратить его на семью.
— Шеррил, — предупредил Макс, — не начинай.
— А что? — Она поджала губы, подошла к кофеварке и сунула чашку под краник. Спина Шеррил выдавала холодное негодование. — Разве это не так, Максим?
— Поговорим об этом после, — с нажимом произнес Макс.
— Пойдем посмотрим, какие мне папа привез игрушки? — Адриан настойчиво потянул Валери за руку — в сторону детской.
