Элиза никогда не бывала на море, даже на лодке никогда не каталась, не говоря уже о настоящем морском судне, но сколько раз она представляла себе это в мечтах! Когда-то она читала, что море пахнет солью и еще чем-то странным, необычным и что морской ветер ни капли не похож на тот, что дует на суше, и теперь ей не терпелось убедиться в этом на собственном опыте. Правда, пока шла подготовка к отъезду, ее часто мучили сомнения, да и план, неожиданно пришедший ей в голову, уже не казался Элизе столь блестящим. Но в то же время в ней росла жажда нового и неизведанного. Она хотела вдохнуть запах моря, поглядеть, как вздымаются и перекатываются волны, как они гоняются друг за другом, словно живые, увидеть, как встает луна, и, может быть, даже понять природу той магической власти, которую это далекое и таинственное светило имеет над приливами и отливами. Вот только бы погода не подвела! Если и Дальше будет так же холодно, как сегодня, то она может и не дожить до Мадейры.
— Знаешь, еще не поздно передумать, — шепнула Элизе мать, заметив, что у нее губы стали синими от холода. — Кузина Агнес вполне может…
— Нет, не может. И потом, я хочу ехать.
Между ними вклинился Перри. Обняв одной рукой мать, а другой сестру, он немедленно заныл:
— Мам, ну пожалуйста… Я тоже хочу поехать!
— Тебе нужно в школу, малыш, — мягко поддразнила его Элиза. Между нею и братьями случалось всякое, они нередко ссорились и дулись друг на друга, но сейчас она понимала, что будет ужасно скучать по ним обоим.
— Не такой уж я малыш, — гордо заявил долговязый Перри, выпрямляясь во весь рост и глядя на сестру сверху вниз. — К тому же, путешествуя, я наверняка узнал бы из географии и истории гораздо больше, чем за год обучения в школе…
Он с мольбой посмотрел на мать, но все его доводы пропали втуне. В конце концов Перри с видом полной покорности судьбе поцеловал Элизу в щеку и, напуская на себя суровый вид, добавил:
— Береги себя, бледнолицая!
Они с Перри часто играли в индейцев.
Элиза почувствовала, что сейчас расплачется. Прощание с родными оказалось гораздо тяжелее, чем она себе представляла.
— Смотри, не слишком расти без меня! — попыталась пошутить она.
Подошел Леклер и крепко обнял ее. Он всегда, с самого детства, заботился о младшей сестренке, и только теперь Элиза поняла, насколько она привыкла во всем полагаться на него. Как же она теперь будет одна?
Леклера сменил Майкл, и новая волна сомнений захлестнула девушку. Почему она так стремится убежать от него? Ведь ее жених — само совершенство, идеал мужчины, мечта любой женщины! Когда же Майкл улыбнулся ей чарующей улыбкой и коснулся ее лба своими божественными губами, Элиза снова спросила себя: может быть, ей все-таки стоит передумать и отказаться от этого безумного путешествия на Мадейру? Но за спиной Майкла раздалось покашливание Джеральда Фороугуда, и молодой человек немедленно отступил на шаг назад, успев лишь сказать:
— Счастливого вам плавания, Элиза. Я буду считать дни, пока вы не вернетесь ко мне.
«Пока вы не вернетесь ко мне…» — эти слова продолжали звучать в мозгу Элизы, пока она прощалась со всеми остальными. Отец так долго и горячо сжимал ее в объятиях, что девушка потом никак не могла отдышаться, Констанция Фороугуд со слезами на глазах обхватила лицо дочери ладонями.
— Когда ты вернешься, вопрос о свадьбе встанет снова, — тихо сказала она. — Ты это понимаешь?
— Да, мама, понимаю, — храбро ответила Элиза. — Тогда я буду к ней готова.
«Непременно буду», — пообещала она себе. В последние две недели Майкл был еще более мил и внимателен, чем обычно, если такое вообще возможно. Он приезжал в Даймонд-Холл обедать, сопровождал всю семью в театр, и, хотя Элизу, как всегда, смущало его присутствие, она тем не менее заметила в его поведении нечто новое. Раньше Майкл держал себя так, словно при всем его теплом к ней отношении она не особенно привлекала его как женщина, — точно Их будущий брак был просто деловым соглашением, что в общем-то соответствовало действительности. Теперь же его интерес к ней стал куда более личным. В нем зазвучали интимные нотки.
Как-то раз, когда Майкл помогал невесте выйти из кареты, Элиза по его глазам поняла, что он собирается поцеловать ее. Сдержись она хоть на одно мгновение — и это бы свершилось. Но Элиза растерялась, стушевалась, отвернулась — и момент был упущен. Потом, вспоминая его единственный поцелуй за все время ухаживания, Элиза весьма досадовала на себя за этот упущенный неповторимый миг. Разумеется, сегодня, в присутствии всей ее семьи, Майклу поневоле пришлось ограничиться официальным поцелуем в лоб, и это только усиливало впоследствии ее досаду.
Поверх плеча матери девушка взглянула туда, где стоял Майкл, наблюдавший за ней с легкой улыбкой на губах, и, несмотря на холод, горячая кровь прилила к ее щекам. Довольно скоро они поженятся, и тогда ее любопытство относительно поцелуев — и всего остального тоже — будет полностью удовлетворено. Наверное, даже хорошо, что она уезжает: разлука подогреет аппетит обоих, и предстоящая церемония станет желанной.
Прощание грозило затянуться до бесконечности, но тут капитан «Леди Хэбертон» — судна, на котором Элизе и Обри предстояло отправиться в путь, — попросил своего хозяина, сэра Ллойда, вмешаться.
— Прилив не будет ждать, сэр, — почтительно заметил он.
— Конечно, — нахмурился Ллойд Хэбертон. Он принял деятельное участие в подготовке поездки, распорядился, чтобы один из его кораблей по пути следования зашел на Мадейру, доставив Обри с кузиной к месту назначения, но, судя по его виду, по-прежнему не одобрял всю затею.
— Хватит, — проворчал сэр Ллойд. — Покончим, наконец, с этим. Кораблю пора отправляться.
Роберт, слуга Обри, внес мальчика на борт на руках. Тот выглядел испуганным. За ними последовала горничная Элизы Клотильда в сопровождении целой армии носильщиков. Какой-то матрос с удивленной ухмылкой вкатил по сходням кресло Обри. На борту уже распоряжалась кузина Агнес, проклиная на чем свет стоит дождливую погоду, нестерпимую вонь и слишком маленькое и тесное, по ее мнению, судно. Настала очередь Элизы, и, опираясь на руку Леклера и стараясь ничем не выдать охватившего ее смятения, она решительно ступила на узкие, раскачивающиеся при каждом шаге сходни. Мысленно она приказала себе не медлить, не спотыкаться и думать только о том, что пребывание на Мадейре благотворно скажется на состоянии Обри, а может быть, и на ее собственном. Элиза очень старалась видеть в их путешествии только светлые стороны, но, когда Леклер выпустил ее руку и вернулся на причал, уверенность в том, что это у нее получится, покинула Элизу и из глаз ее сами собой покатились крупные слезы.
Между тем сходни убрали, и полоса воды между причалом и бортом судна стала медленно увеличиваться, а Элиза все стояла у поручней, размахивая промокшим от слез платочком. Но тут на нее накинулась Агнес:
— Дитя мое, ты что, смерти своей хочешь?! Разве можно при твоей болезни стоять на палубе в такую сырость! Идем, идем отсюда скорее!
