У его ног залитое кровью тело Архана Черного жутко, прерывисто вздохнуло. Изуродованные веки дрогнули, и Неферата поняла, что смотрит прямо в темные бездушные глаза.
Пустые Земли, 63-й год Ксара Безликого
(— 1739 год по имперскому летосчислению)
На Пустые Земли стремительно опустилась ночь.
Едва последние лучи ненавистного, обжигающего света Птра исчезли позади зазубренных клыков Хрупких Пиков, унося с собой дневной зной и заливая узкие овражки чернильными тенями, охотники мертвых земель начали выбираться из своих логовищ. Смертоносные гадюки выскальзывали из-под скалистых выступов и пробовали воздух раздвоенными языками. Скорпионы и громадные волосатые пауки выползали из дневных убежищ и начинали охоту, выискивая источники тепла на холодной каменистой земле.
В одном залитом тьмой овражке с полдюжины пятнистых теней принюхивались к потрескавшейся земле, выслеживая запах смерти. Шакалы шли по этому следу уже много ночей. Он петлял, то и дело возвращаясь назад, напоминая путь обезумевшего зверя, теряющего последние силы. Сейчас охотники чуяли, что жертва наконец-то рухнула на землю. Принюхиваясь к знобкому воздуху, они направились к низкому выступу скалы, словно врезанному в стену овражка.
Там, в темноте под скалистым выступом, судорожно задергалось нечто, напоминающее тюк с лохмотьями. Падальщики остановились, навострив уши. Из-под выступа высунулась костлявая рука. Кожа на костяшках лопнула и завернулась, как обрывки пересохшего пергамента, обнажая серую плоть, засыпанную песком. Ногти, месяцами царапавшие скалы и рывшие ямы в высохшей земле, пожелтели и потрескались.
Шакалы смотрели, как изгибаются длинные пальцы, впиваясь в землю. Шуршал осыпающийся песок. Три блестящие черные ящерицы испуганно метнулись прочь.
Медленно, мучительно медленно из-за скального выступа выполз человек. Сначала показалась истощенная рука, потом костлявое плечо, потом тощий торс, облаченный в грязную мантию, бывшую когда-то цвета крови.
Лысая голова, почерневшая и покрывшаяся волдырями от безжалостных прикосновений бога солнца, возникла из тени. Черные глаза, сидевшие глубоко в запавших глазницах, с горячечным напряжением разглядывали шакалов. Кожа на щеках и носу от ветра и постоянных укусов насекомых треснула и расползлась. Рваная дыра размером с большой палец взрослого мужчины зияла на лбу, ближе к левому виску. Ужасная рана воспалилась, плоть вокруг торчащего из нее осколка кости набухла и сочилась гноем.
Шакалы нагнули головы и тоненько заскулили — фигура продолжала выбираться из своего убежища. От их, на первый взгляд, такой доступной добычи исходило ощущение неправильности, которое звери не могли понять.
Смерть окутывала этого человека, как саван. Но он полз, помогая себе правой рукой. Левая была безжизненно прижата к груди. Сквозная рана в предплечье обнажила кость, стянула сухожилия в тугой неподвижный узел. Из огромной дыры в животе человека воняло прогорклой желчью, рана на груди хранила следы застарелого воспаления.
Мертвый! — скулили шакалы. Этот человек давно должен быть мертв. И все же отвердевшие мускулы двигались. Глаза пылали беспощадной яростью. Тонкие потрескавшиеся губы раздвинулись в вызывающей улыбке, обнажая почерневшие зубы.
Нагаш Узурпатор, Вечный Царь павшего Кхемри, когда-то властелин всей Неехары, уперся ладонью в камни и песок дна овражка, издал булькающий звук и встал на ноги. Выпрямившись, он пошатнулся, поднял лицо к сияющему лику луны и испустил долгий стон, полный ненависти.
Услышав этот жуткий звук, шакалы дрогнули. Вожак стаи не выдержал, нервно тявкнул и понесся прочь. Стая помчалась следом за ним.
Нагаш выл еще долго после того, как они исчезли, выдавливая из легких остатки воздуха в длинном бессловесном проклятии миру живых. Замолчав, он задрожал от изнеможения. Кожа его горела в лихорадке, не имеющей ничего общего с хворью живой плоти.
Подобно шакалам, Нагаш втянул в себя воздух, выискивая след. Запах силы витал над пустотой этих земель. Его излучали склоны темной горы, которая виднелась на горизонте. У этого запаха имелся привкус, не походивший ни на что. Не темная магия, хорошо ему известная, и не мерцающее тепло человеческой души. В нем было что-то яростное и неудержимое, первобытное и чужое одновременно. Он светил, как маяк в ночи, обещая возмездие тем, кто предал его и изгнал сюда, в Пустые Земли. Нагаш жаждал этой силы, но она, как мираж, отступала все дальше и дальше с каждым его шагом. А сейчас даже ее запах сделался едва уловимым. Ему было все труднее и труднее чуять его, превозмогая боль изувеченного тела и лихорадку.
— Ты слабеешь, — сказал чей-то голос. — Твоя сила почти истрачена. Тьма ждет, Узурпатор. Тьма вечна, и холодные ветра Хаоса тоже.
Нагаш резко повернулся, зашипев от ярости. Она стояла всего в нескольких футах от него, ее призрачное тело силуэтом выделялось в лунном свете. Фигура, облаченная в рваную парчу, с золотым царским венцом, небрежно надетым на голову. Неферем, последняя царица Кхемри, выглядела почти так, как в день своей смерти: иссохшая, изуродованная оболочка женщины, превращенной колдовством Нагаша в живую мумию. Только в глазах, больших и сияющих, как изумруды, оставался намек на отнятую у нее красоту.
Нагаш протянул руку и сжал ее в кулак. Но охваченное лихорадкой сознание подвело. Слова власти, когда-то подчинявшие всех призраков Неехары его воле, словно были украдены у него. В мозгу закипели ярость и досада.
— Ведьма! — прохрипел он. Получилось что-то среднее между стоном и рычанием. — Я Нагаш Бессмертный! Смерть не сможет меня получить! Я выскользнул из ее рук!
— Как и мы все, — беззвучно ответила Неферем. Ее глаза сверкали ненавистью. — Ты позаботился об этом под Махраком. Путей в Страну Мертвых больше не существует, они исчезли, когда ты заставил меня нарушить соглашение с богами. Теперь никому из нас не познать покоя. — Ее сморщенное лицо исказилось в подобии призрачной улыбки. — Особенно тебе.
Рыча от бешенства, Нагаш снова повернулся, втянув воздух в поисках следов потусторонней силы. Казалось, что она находится сразу за линией гор на востоке. Он рванулся вперед, царапая правой рукой каменистую стену оврага. Неверной, шатающейся походкой, Узурпатор с трудом одолел крутой склон. Почти добравшись до верха, он обернулся к мстительному духу Неферем.
— Ты преследуешь меня на свой собственный риск, ведьма! — прокаркал он. — Когда я найду ту темную гору, у меня снова будет власть! Я призову души и буду командовать духами мертвых, как я уже делал когда-то! Вот тогда я угощусь тобой и ты заткнешься навеки!
Но царица не слышала его. Она исчезла, как будто ее тут никогда и не было.
Нагаш долго стоял, что-то горько бормоча себе под нос, занятый поиском Неферем среди теней оврага. Один раз он выкрикнул ее имя, но дух царицы не откликнулся. В конце концов он повернулся и полез дальше по склону.
Наверху Нагаш увидел только ломаную линию предгорий, тянувшихся далеко за горизонт. Темная гора снова отступила. Он поднял лицо к небесам, принюхиваясь к следу, и продолжил свой тяжкий путь на восток.
