Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
Выпив кофе с печеньями, я перебралась в бухгалтерию.
Сев за отведенный мне стол, я пододвинула телефон и набрала номер Кирсанова или, как его звали в юности, Кири. Вскоре в трубке послышался знакомый голос:
– Капитан Кирсанов слушает.
– Здравствуй, Владимир Сергеевич.
– Здравствуйте, – осторожно ответил он. Значит, не узнал. Немудрено – мы не виделись лет пять.
– Тебя беспокоит Татьяна Иванова. Не забыл еще?
– Танечка! Сколько лет, сколько зим! Как же тебя забудешь? Это совершенно невозможно!
– Слушай, Киря, я ведь к тебе по делу.
– Я так и знал, что ты отмочишь нечто подобное.
– Киря, не перебивай, пожалуйста.
– Извини, не буду.
– Так вот, я сейчас работаю на Снегирева, друга некоего Субботина, погибшего недавно в Казахстане. Мне сказали, что ты занимался этим делом. Это правда?
– Правда, но только отчасти. Дела никакого не было, по крайней мере у нас. Ведь погиб-то он в Казахстане, то есть за границей. Просто они прислали официальный запрос на Субботина. Мы ответили, что нет, не был, не привлекался, вот и все.
– Да ничего не думаю, признаться.
– Очень жаль, придется копать с нуля.
– Я тебе сочувствую: по-моему, гиблое дело. Но если что-нибудь раскопаешь, звони. Или помощь какая понадобится, буду рад, если смогу.
– Спасибо, капитан, непременно. До свидания.
– Пока. Не пропадай.
Глава 3
Дело ясное, что дело темное. Никакой ниточки, никакой зацепочки. Что интересного можно обнаружить в финансовом отчете, я не представляла, но надо же с чего-то начать.
В бухгалтерии я прилежно просидела почти до четырех часов. Результат был практически нулевой. Тем не менее обнаружилось одно обстоятельство, если и не подозрительное, то, по меньшей мере, нуждающееся в объяснении. Объяснений в бухгалтерии не смог дать никто. Пришлось обратиться к Снегиреву.
Анжела известила о моем появлении шефа через свой настольный аппарат связи, я не знаю точно, как он называется.
Интонация ее голоса при этом была почти такая же, как в сорок первом у Левитана, когда он сообщал по радио о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз.
Процедура встречи в кабинете не претерпела изменений по сравнению с предыдущим случаем: приглашение сесть в кресло, тщетное придерживание юбки, кофе с печеньями, красавец теплоход, нога на ногу и т. д. и т. п. ко всеобщему, кроме, может быть, Анжелы, удовольствию.
Не прошло и получаса, как мы перешли к делу.
– Игорь, не могли бы вы прояснить для меня одно стpанное на первый взгляд обстоятельство. Дело в том, что за последние полгода ваш компаньон ездил в Алма-Ату одиннадцать раз…
– Не вижу здесь ничего странного, я вам говорил то же самое.
– Странно то, что из этих одиннадцати раз десять он ездил в одном и том же купейном вагоне, а из этих десяти все десять раз занимал одно и то же купе – третье.
– Все очень просто: поезд этот у нас в городе проходящий, билеты и в Москве достать трудно, а у нас – тем более. К тому же билеты продают за три часа до прибытия. Можно в таких условиях планировать солидному человеку важную деловую поездку?
– Трудновато, но какой тут выход?
– А выход нашелся, и даже очень простой! Я же говорил, что Юра был человек очень общительный, и оказалось, что какой-то его знакомый капитан служит помощником военного коменданта железнодорожной станции…
– Дальше можете не продолжать, и так все ясно. У военного коменданта есть броня именно на это самое третье купе, в этом самом десятом вагоне.
– Именно так все и было, но какое это может иметь значение?
– Может быть, и никакого, а может быть, самое непосредственное. Если бы знать заранее, что здесь имеет значение, а что не имеет, то я бы вам скорее всего и не понадобилась.
Снегирев скептически пожал плечами, но спорить не стал. И на том спасибо.
– А как же в мае случилось, что ему пришлось ехать в другом, да к тому же плацкартном, вагоне?
– Капитан был в отпуске, – лаконично пояснил Снегирев.
По едва уловимой усмешке, промелькнувшей на его красивом лице, я догадалась, какой удар нанес неведомый капитан привыкшему к комфорту господину Субботину своим внезапным отпуском.
* * *
В глубине души я и сама разделяла скепсис Снегирева по поводу плодотворности поездной версии происшедшего. Но другой у меня просто не было. Может быть, что-то удастся нащупать в Алма-Ате, но прежде чем ехать туда, следует все, что можно, прояснить здесь.
Два дня и пять плиток самарского шоколада ушло на то, чтобы с помощью диспетчеров железнодорожного вокзала выяснить следующее: скорый поезд номер семь Алма-Ата – Москва возвращается на станцию формирования (т. е. в город Алма-Ату) через пять суток после отправления. Поездная бригада десять суток отдыхает, а затем цикл повторяется.
Одна интересная деталь: судя по отмеченной выше периодичности, из десяти поездок в третьем купе десятого вагона пять, в том числе и последняя, роковая, происходили в сопровождении одной и той же поездной бригады. И эта самая бригада прибывает к нам из Алма-Аты завтра.
Учитывая легендарную коммуникабельность Субботина, мне представлялось почти невероятным, что проводники совершенно не запомнили его. Значит, милиции они соврали? Но для этого должны быть причины, и достаточно веские. Вот и надо их установить. Как, пока неясно. Ясно только, что напрямую обращаться к проводникам преждевременно.
Неплохо бы поглядеть на тех, с кем, видимо, придется иметь дело. И к этой встрече следует подготовиться.
Для начала необходимо бросить кости. Самое главное в гадании, как я уже отмечала, это правильно сформулировать вопрос. Пусть он будет звучать так:
«Что мне даст отработка версии причастности проводников к убийству?»
Бросок костей на мраморный столик вокзального буфета дал следующий результат:
15 + 28 + 8.
А это означало:
«Вы увидите все вокруг, будто сквозь некую пелену, но она скоро спадет, и мир вновь обретет для Вас ясность».
Как сформулировал классик:
«Умри, Денис, лучше не скажешь!»
Я собрала кости и решительно направилась к выходу; второй этап подготовки будет проходить у меня дома.
* * *
Скорый поезд номер семь опаздывал уже на час. Я бесцельно слонялась по перрону, каждые три минуты машинально поглядывая на часы.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
