Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Выстрелил. Комнату заволокло дымом. От непривычки чихнул. В голубя не попал. Рука все же подвела. Пуля угодила в кровлю. Черепица откололась и с грохотом упала на землю во дворе замка. Тут же из окон стали выглядывать слуги. Всех интересовало, что происходит. Барон невольно улыбнулся, развел руки в стороны и захлопнул окно. Стрельба по птицам из окна не лучшее занятие. Лучше спуститься на улицу и там потренироваться. Приобрести какой-никакой опыт. Положил оружие на стол. Решил перезарядить его чуть попозже. Тяжело вздохнул. Во время войны с таким оружием много не навоюешь. Придется вновь к сабле привыкать.
Подошел к креслу, снял колпак, затем халат и кинул на кушетку. Не выдержал и подошел к зеркалу.
— Ну и чучело, — пробормотал Сухомлинов, разглядывая себя.
Барон явно дней десять не мылся. Волосы сальные, локоны у висков напудрены и заплетены в короткую косу. Усы, длинные, черные как смоль, топорщились в стороны. Глаза слегка уставшие.
Вновь неожиданная мысль. А почему барон сейчас дома в своем замке, а не в полку? Сейчас же идет война за австрийское наследство? Вопросов много, а вот ответов пока нет. Он даже не знает теперешнего своего имени.
Взял с кресла сначала узкие суконные штаны черного цвета с серебристым вышитым узором. Надел. Потом суконный камзол, украшенный шнурами и пуговицами. Попытался припомнить, как он называется. Не то дулам, не то долман. Камзол черный, под цвет брюк, застегивался плотно от шеи до пояса. Намотал на шею галстук. Опоясался кушаком, и только тут Сухомлинов сообразил про сапоги. Огляделся, стараясь их отыскать. Не нашел.
— Бертольд! — позвал Игнат Севастьянович.
Тут же в дверях возник слуга. Складывалось ощущение, что стоял он в коридоре все это время и ждал.
— Бертольд! Где мои сапоги?
— Вот они, господин барон, — проговорил лакей, протягивая начищенные до блеска короткие сапожки, верхний край которых был обшит серебристым галуном.
Сухомлинов взял их в руки и только теперь заметил шпоры. Скорее всего, подумал он, они медные. Надел. Собрался было ментию, короткий кафтан, надеть, да передумал. Поднял его с кресла. Отряхнул и, протянув Бертольду, сказал:
— Почисти.
— Хорошо, господин барон, — проговорил слуга.
Взял ментию и ушел, оставив Сухомлинова одного. Тот же отыскал колпак, такой же черный, как его мундир. Взял в руки и оглядел. Мирлитон с плоским верхом и откидной на правой стороне лопастью, украшенной гарусной кистью. Но больше всего Игната Севастьяновича заинтересовал вышитый нитками символ Черных гусар — серебряный череп с костями. В голове сразу возникли образы эсэсовцев. Как-то было противно держать колпак в руках, а уж надевать на голову… Сдержался. Что поделать, что в будущем эту эмблему испоганят. Взял со стола пистолет. Перезарядил и собирался было выйти, как в кабинет вошел старый приятель барона Иоганн фон Штрехендорф.
— Вы куда-то собрались, Адольф? — спросил он.
Вот когда начинаешь жалеть, что тебя зовут так, а не иначе. Обычно имена выбирают родители, и ничего тут уже не поделаешь, но в ситуации с Сухомлиновым судьба словно поиздевалась над ним. Оставалось только надеяться, что фамилия барона была не Шикльгрубер. А еще бы не хотелось: Геринг, Геббельс и Гиммлер. Впрочем, решил Игнат Севастьянович, вполне возможно, что Адольфом Сухомлинов пробудет всего лишь несколько часов, а затем тело бедного барона предадут земле, а он вновь умрет.
— Я решил немного поупражняться в стрельбе, Иоганн, — проговорил бывший старшина. — Давно этого не делал.
— Ага, с позавчерашнего вечера, когда мы с тобой с выстрелами и песнями въехали в твой замок.
Приятель подкинул в небо пустую бутылку из-под вина. Он осушил ее сам. Предлагал барону, да вот только Сухомлинов отказался. Как бы ни складывались обстоятельства, а на дуэль нужно было идти с трезвой головой. Игнат Севастьянович вытянул руку и прицелился. У него была мысль сперва прогуляться по замку, тем более что приятель барона появился как раз вовремя, но одумался. Если жив останется после дуэли, так само собой будет возможность изучить свои владения. Причем сделать это так, чтобы не вызвать у окружающих кривотолков. Что это барон по замку ходит, словно никогда здесь раньше не бывал?
Прицелился. Выстрелил. Бутылка разлетелась вдребезги. На землю посыпались осколки.
— Уже уверенно, Адольф, — проговорил фон Штрехендорф.
Иоганн недоуменно смотрел на своего товарища по полку, когда тот сделал первые неудачные выстрелы. Он никак не мог взять в толк, почему барон так плохо стреляет. Ведь гусар прекрасно видел, как до этого тот, в каком бы состоянии ни был, владел пистолетом. Помнил, как они вдвоем, пьяные вдрабадан, отбивались от австрияков. Тогда минут десять продержались, пока не подоспели товарищи по полку.
Пока барон перезаряжал пистолет, а делал он это тоже на удивление медленно, фон Штрехендорф осушил еще одну бутылку.
— Ты готов, Адольф? — поинтересовался он.
— Готов, дружище, — сказал Сухомлинов и вытянул руку.
Иоганн, пошатываясь, подкинул бутылку в воздух, не устоял на ногах и упал в лужу. Игнат Севастьянович выстрелил. Бутылка вдребезги. Поднес ствол ко рту, дунул и только потом взглянул на гусара. Тот как свинья копошился в луже.
— Какой из тебя, к черту, секундант, — прошептал он. Повернулся в сторону дома и, увидев стоявшего у дверей и смотревшего, как господа упражняются в стрельбе, слугу, прокричал: — Бертольд, иди сюда!
Тот подошел. На фон Штрехендорфа даже не взглянул.
— Чем могу служить, господин барон?
— Унеси это тело в дом, — проговорил Сухомлинов. — Пусть проспится. Одежду отдай, чтобы почистили, нехорошо, если он пойдет на мою дуэль грязным, как свинья. Затем, если через пять часов в себя не придет, попытайся отпоить.
— Хорошо, господин барон.
Бертольд подошел к валявшемуся гусару и попытался его поднять. Выругался. Тут же ушел, отчего Сухомлинов проводил слугу удивленным взглядом. Затем вернулся, но уже не один, а с двумя здоровыми парнями. Игнат Севастьянович, помня, с какой прытью Фридрих II Великий забирал таких гигантов в прусскую пехоту, удивился, почему те не оказались там. Между тем Бертольд дал тем указания. Они подошли с двух сторон, не обратив внимания на лужу, и подняли гусара под руки. Поволокли. Начищенные до блеска сапоги покрылись пылью.
Между тем Сухомлинов перезарядил пистолет. С каждым разом стрелял он все увереннее и увереннее. Не то приноровился к незнакомому оружию, не то опыт, доставшийся от барона, передался «по наследству». Огляделся. Кидать пустые бутылки теперь некому было. Заметил краем глаза сороку, что сидела на ветке дерева. Прицелился и выстрелил. Птица не успела взлететь. Свалилась на землю.
— Уже лучше, — похвалил себя Сухомлинов.
Он уже было собирался еще раз перезарядить пистолет, да только не успел. Окно на первом этаже, там, где (если память Игнату Севастьяновичу не изменяла) была кухня, распахнулось, и высунулась полная женщина лет пятидесяти. Темно-серое платье, белый передник, волосы спрятаны под чепчиком. В руках поварешка.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
