Книга Империя под ударом - Алексей Фомичев

Лам Вертыш, помощник пайщика Шестого легиона, трясся в перегруженной повозке, напялив на голову капюшон и зажмурив глаза. Затекшие ноги неудобно лежали поперек мешков, но Лам терпел, только изредка шепча застывшими губами проклятия.

Ноги держали полуоторванный полог, а если их убрать, ветер начнет забрасывать в повозку мелкое мокрое крошево, что падало с серых облаков с раннего утра.

Этот тупой баран Дарим оторвал ткань, когда грузил в повозку мешки с зерном. Поленился просто снять покрывало, а теперь вот из-за него терпеть боль и неудобство.

Лам чуть приоткрыл глаза, увидел в дыре полога серое небо и плечо Дарима, сидящего впереди с вожжами в руках. Колеса снова заехали на кочку, и повозку ощутимо тряхнуло.

Лам плотнее запахнул тонкий плащ и в который раз пожалел, что не надел второй балахон и не стянул у соседа войлочное одеяло. Оно было бы сейчас кстати.

С другой стороны повозки раздался надрывный кашель. В полутьме Лам разглядел скрюченную фигуру Нутриба. Тот сидел в более удобном месте, куда не задувал ветер и не попадала влага. В руке Нутриб держал баклагу и постоянно подносил ее ко рту. В баклаге было согретое вино с травами. Нутриб делал глоток, убирал баклагу и шепотом ругался.

Лам вздохнул. Он тоже хотел вина, но разве жадный Нутриб даст ему хоть глоток? Этот старый скряга воды пожалеет, не то что вина. Так и надо ему, злыдню! Все пайщики легиона отвертелись от поездки, а Нутриб как назло попал на глаза стратиону, и тот велел ему лично везти припасы и фураж на те заставы, куда пайщики еще не заезжали.

Пайщиками называли мелких чиновников, ведающих снабжением в армии империи. Они возили пай – продовольственное и вещевое содержание легионеров, которое причитается им во время службы.

Чин вроде бы невелик, но власть и возможности у этих людей были значительные. Единственное неудобство – изредка самим контролировать доставку пая, что само по себе хлопотно.

Обычно пайщики посылали с обозами помощников, но в этот раз стратион, разозленный промедлением с доставкой продовольствия и фуража на несколько застав, лично изловил Нутриба и пообещал снять с того голову, если тот до начала октана Огалтэ не завезет на заставы все необходимое.

Ехать Нутрибу не хотелось, но спорить со стратионом он не посмел. Повздыхал, попенял на себя, что протянул и не отправил обоз с новой сменой легионеров. А теперь надо ехать самому, да еще без охраны. И хотя шустрил сейчас у кордона не сыщешь, да и не лезут они к военным обозам, но все равно муторно внутри и мысли давят неприятные.

Вдвойне обидно, что из-за этой поездки он пропустит первые дни октана Огалтэ и не поспеет к семье. Да еще погода паршивая, ветер да изморозь. И неможется вроде, голова болит, и в груди что-то колет.

Злость и досаду Нутриб вымещал на помощниках – прыщавом юнце Ламе, прозванным Вертышем за беспокойный нрав, тупых возчиках Дариме и Блембе. Подгонял их и ругал всю дорогу. Но от этого легче не становилось…

К заставе обоз дотащился, когда с небес перестало падать противное крошево. Уставшие лошади свернули к коновязи. Лам в очередной раз выглянул за полог, увидел закутанную в длинный плащ фигуру легионера под навесом у строения и вздохнул. Наконец-то!

Приезду снабженцев легионеры обрадовались. Запасы на заставе подходили к концу. И если мясо они могли добыть сами, то с остальным стало туго. Быстро перетаскали в сарай мешки и тюки, пересчитали привезенное, недовольно выговорили Нутрибу, что мало вина. Как-никак праздник, выпить не грех.

Старший заставы Дрекот позвал Нутриба за стол, мол, поесть надо и заодно отметить приход октана Огалтэ. Тот, недолго подумав, согласился. Поесть – неплохо, да и лошади пока отдохнут. Велев возчикам задать корм битюгам, он прошел в дом вслед за Дрекотом.

А Лам отстал. От долгой тряски прихватило живот, и он поспешил к овражку, где было устроено отхожее место – перекрытая настилом яма под навесом. Дрожа от холода и морщась от боли в животе, Лам стянул штаны и сел над ямой.

Живот отпустило не сразу, и Лам успел окончательно задубеть, завидуя Нутрибу и возчикам, что уже сидят за столом, едят горячую кашу и запивают подогретым вином или пивом. С такими потрохами, как у Дарима и Блембы, никакая тряска не страшна.

Отмаявшись, Лам проворно натянул штаны, завязал ремешок и быстро полез наверх. Посиневшие губы дрожали, а зубы уже отбивали дробь.

У края овражка он споткнулся, с трудом удержал равновесие, почти на четвереньках достиг края и… замер.

У заставы суетились чужие воины. В темно-серых накидках, в масках, с изогнутыми мечами в руках, они сновали между строениями и забегали в дом.

Окаменевший от страха Лам увидел, как из дома вытащили молодого легионера со связанными руками. Его отволокли к колодцу. Еще одного легионера выбросили к порогу. Из того-то хлестала кровь, а руки вяло водили по груди.

Следом вышел рослый человек, коротким движением сбил капюшон накидки и что-то властно сказал.

По его команде двое подхватили отнесенного к колодцу легионера. Лам знал его – молодой парень только недавно прибыл в провинцию из учебного лагеря и очень гордился званием легионера. Он был всего на год старше Лама, но смотрел на него свысока.