Впервые попав на урок к миссис Финнеган, Кейт приняла крайне трудное решение: описаться, но только не попроситься у нее в туалет. К этому решению она была подготовлена пятью годами яростных воплей миссис Финнеган, разносившихся по коридорам. И, попав на ее уроки, столкнувшись непосредственно с ее психопатическим характером, Кейт нисколько не поколебалась в своем решении. Классу это было трудно понять, но миссис Финнеган, кажется, в самом деле презирала их — всех до одного. Все, что она говорила, было приправлено мрачным, едким сарказмом. Каждый день она говорила: «Доброе утро, дети», — и в это простое приветствие умудрялась вложить столько оттенков смысла, издевки и злости, что Кейт чуть не тошнило. Жестокий юмор — вот на что обычно рассчитывал и надеялся класс, ибо во всех остальных случаях миссис Финнеган выходила из себя. Одной громкости ее крика было достаточно для того, чтобы схватило живот, злость была такая, какую редко почувствуешь вне дома, — а иногда она сопровождалась и насилием. Когда скинхедская стрижка Джона Фицпатрика не позволила миссис Финнеган дернуть его за волосы, она просто ударила его кулаком.
Но Терезу все это не трогало. Это не было бравадой Ноуэла Бреннана, который попытался ухмыльнуться, когда миссис Финнеган залепила ему пощечину, — это было подлинное безразличие. Как будто и миссис Финнеган, и все остальные в классе были просто вне поля зрения Терезы. Когда миссис Финнеган кричала на Терезу и тыкала пальцем, акцентируя каждый слог, Тереза отрешенно смотрела в пустоту, словно ей показывали давно известный мультик с выключенным звуком.
Но однажды миссис Финнеган нашла-таки рычаги давления. Она орала на Терезу за то, что та нарисовала уродские морды на каждой странице тетради, и Тереза смотрела в окно. В конце обвинительной речи, как будто признав поражение, что было ей не свойственно, миссис Финнеган сказала:
— Скоро ты узнаешь, что опять исключена, и тебя уже не примут ни в одну школу, и ты будешь целый день сидеть дома, и…
И тут, еще до окончания речи, Тереза впервые обратила на миссис Финнеган внимание. Глаза ее наполнились слезами, потом она зарыдала и полчаса не могла остановиться. Миссис Финнеган и весь класс смотрели на нее в изумлении.
На перемене все обсуждали ее капитуляцию, и прежние, свергнутые, хулиганы пытались вернуть себе авторитет, говоря, что, если бы их оставили дома, они смеялись бы, а не плакали. И в самом деле, это была самая нестрашная угроза миссис Финнеган, стратегически такая же бесплодная, как «Ешь корки, иначе волосы не будут кудрявиться».
Но Кейт, сидевшая рядом с Терезой, ее поняла. На руках и ногах Терезы она видела синяки и ожоги, каких не видела раньше нигде, и понимала, почему Тереза хочет быть в школе. Иногда после обеда Тереза смотрела в окно, а Кейт впадала в забытье, глядя на края иссиня-черных туч, высовывавшихся из-под рукавов Терезы.
7
Однажды в дождливый четверг после школы Кейт сидела за столом в гостиной и пыталась написать что-нибудь интересное о викингах. Она смотрела в учебник, на унылые фотографии ржавых железных фрагментов и черепков, и ее мысли блуждали. Она вспоминала другой день, когда занималась здесь же, более интересным делом. С помощью карандаша и линейки она чертила сетку, а Элла Фитцджеральд пела о том, почему леди — бродяга. Папа на кухне готовил рыбные палочки и картошку фри к чаю и подпевал.
— Пап, что такое игра в гости? — крикнула Кейт.
— Что?
— Игра в гости. Она говорит: «Не играю в гости с баронами и графами». — Кейт представляла себе мужчин в моноклях и мантиях, чинно движущихся навстречу друг другу.
— Не «в гости». Игра в кости, — крикнул он.
Кейт была несколько удивлена.
— Знаешь, это такая азартная игра. Они всегда говорят: «Кинуть кости». Этим занимаются бандиты, когда не ухаживают за классными бабами и не бегают от ФБР. Верно, крошка? — Сейчас отец говорил с жутким бруклинским акцентом.
— Пап, а в Нью-Йорке все говорят, как утки?
В ответ ей полетело в лицо посудное полотенце, брошенное через окошко.
— Да, именно, говорят, как утки, и кидают кости — тот еще город. Ну, ты уже занесла результаты?
— Нет еще. Еще таблицу рисую. — Кейт проверяла линейкой равномерность сетки.
Они только что закончили последний исследовательский проект. Это был исчерпывающий обзор леденцов. И Кейт, и отец обожали их и посетили пятнадцать кондитерских, чтобы сравнить величину, сахарную обсыпку (или ее отсутствие), цену за четверть фунта, кислотность. Фрэнк был статистик на пенсии и вместе с Кейт проводил много времени за составлением письменных отчетов и таблиц: лучшее кафе в Уорикшире, лучшие уксусные чипсы, самые сердитые официантки. На следующий месяц был запланирован исчерпывающий обзор десятипенсовых карамелек.
Фрэнку был шестьдесят один год, и он был гораздо старше родителей ее одноклассников, но Кейт это нисколько не волновало. Лучше всего им было вдвоем. Кейт считала, что ее отец был как минимум в сто раз занятнее, интереснее и умнее, чем любой из знакомых ей родителей. У некоторых в классе была только мама и не было отца, и только у Кейт был отец и не было мамы. Мама ушла, когда она только начала ходить, и Кейт совсем ее не помнила. Кейт иногда задумывалась, найдется ли в их жизни место для еще одного человека; для мамы его просто не оставалось. Выходные дни и каникулы они планировали заранее. Поездки на интересные кладбища, на газовые заводы, на фабрики, в забытые районы города. Фрэнк населял местную историю выдуманными персонажами с нелепыми именами и смешными биографиями. В будние вечера Кейт сидела у него на коленях, и они вместе смотрели телевизор, надеясь, что покажут по Би-би-си-2 старый американский черно-белый фильм: гангстеры, сыщики, негодяи, роковые женщины, тени, револьверы. Они обожали Хамфри Де Фореста Богарта и всякий раз смеялись, когда он делал дураков из Элиши Кука-младшего или Петера Лорре. Папа потрясающе их пародировал, а Кейт старалась пересыпать свою речь крутым американским сленгом.
— Папа, поторопись. «Досье Рокфорда».
— Поторопиться? Поторопиться? Ты хочешь, чтобы рыбные палочки были неравной длины? Думаешь, легко сделать их флуоресцентно-оранжевыми со всех сторон? Ты знаешь, до чего трудно избежать «темной обжарки», как ее называют в лучших ресторанах? Сделай милость, позволь мне свободно распоряжаться на кухне.
— У него зазвонил автоответчик — ты пропустишь.
— Каждый художник должен идти на такие жертвы. Думаю, Микеланджело тоже пропустил кое-какие классические эпизоды «Коломбо», когда заканчивал Сикстинскую капеллу. Пикассо даже не слышал о «Квинси». К тому же это повтор, они все время повторяют.
Наконец Фрэнк подал две тарелки через окошко, они сели за стол и стали смотреть, как Джим Рокфорд на рыбалке узнает больше, чем нужно.
Когда передача кончилась, Фрэнк попросил Кейт пойти в соседнюю комнату и заглянуть в ящик. Она вернулась с пакетиком в полосатой упаковочной бумаге.
— Что это?
