Маркус заглянул в духовку проверить индейку. Может быть, ему следовало бы поберечь индейку до завтра, когда незнакомка сможет сесть за стол?
Он взглянул на рождественскую елку в центре комнаты и подумал, что до этого вряд ли кто-нибудь ставил ее здесь. Но это было единственное место, куда он мог дотянуться, чтобы повесить лампочки. Конечно, Маркус мог бы попросить кого-нибудь из соседей приготовить ему рождественский ужин, но он хотел делать все сам, приучиться заботиться о себе без посторонней помощи, на случай если следующая операция окажется безрезультатной. Он гордился тем, что считал себя реалистом. Иначе он бы сидел в своем инвалидном кресле и сосал большой палец, уставясь в «ящик для идиотов». Жизнь – слишком драгоценная штука, чтобы терять хотя бы минуту.
Маркус украсил елку, подвесил лампочки и присвистнул, довольный своим творением. Его глаза увлажнились, когда он посмотрел на игрушки, принадлежащие Марси и Джону. Он хотел детей. Хотел любви, музыки, солнечного света и смеха. Возможно ли это еще для него? Черт возьми, ему хотелось жениться и иметь детей, они звали бы его папочкой. «Папочка, помоги мне, папочка, почини это…» И чтобы на кухне стояла хорошенькая жена и улыбалась ему. Марси говорила, что он зануда, и ни одна девушка не выйдет за него замуж. Она говорила, что ему надо быть более открытым, почаще улыбаться. «Перестать относиться к себе слишком серьезно». Кто сказал, что он должен стать лучшим инженером, чем отец? Отец любил свою работу, но относился к ней легко и поэтому, когда Маркус выучился на инженера, спокойно передал управление семейным предприятием в руки сына. Черт, он должен был отправиться в Кувейт после войны в Персидском заливе. Это было престижно. Но сейчас это не имело значения.
Маркус подъехал к дверям спальни и стал смотреть на спящую девушку. Почему-то его влекло к ней. Он погладил пса.
– Пойди проверь, Мерф, дышит ли она. Надеюсь, с ней все в порядке, но все-таки проверь. Хорошо, что камин на газе – наша гостья не замерзнет, если даже проспит до утра.
Ретривер обежал вокруг спящей девушки, подтыкая одеяло. Как и раньше, он обнюхал ее темные волосы, лизнул в щеку, ткнулся носом в красную ленту. Хозяин позвал его, и они спустились в гостиную к праздничной елке. Было только шесть часов. Маркус сделал два больших сандвича с ветчиной, разрезал один на четыре аккуратных квадратика и положил на две тарелки вместе с маринованными огурцами и картофельными чипсами. Потом налил пива себе и содовой воды Мерфи. Поставив тарелку на складной поднос, прикрепленный к его креслу, он въехал в комнату, поднял себя из кресла и перебросил на кушетку. Включил телевизор. Он переключал каналы, пока не добрался до сводки погоды.
– Обрати внимание, Мерф, вот от чего ты спас нашу гостью. Они называют это бураном. Черт возьми, я мог предсказать его еще в десять часов утра. Ты знаешь, чего я никогда не мог понять, Мерф? Как Санта-Клаус может спуститься по дымоходу при горящем камине. Ведь в канун Рождества во всех домах зажжены камины. Ты думаешь, я единственный, кто задавал этот вопрос? Он продолжал разговаривать с собакой, время от времени бросая ей картофельные чипсы. Уже год Мерфи был его единственным собеседником, за исключением врачей. Бизнес от его имени вели способные люди, и в этом отношении ему более чем везло.
– Ты слышал, Мерфи? Четырнадцать дюймов снега. Мы отрезаны, до нас не доберутся даже из главного дома. Наша гостья, вероятно, пробудет у нас несколько дней. Ну что ж, будет повеселее.
Маркус широко улыбнулся, сам не зная чему. В конце концов, он задремал, и Мерфи тоже.
Мо открыла глаза. Мгновенно вспомнила, где она и что с ней случилось. Пытаясь распрямить затекшие конечности, она закусила губу, чтобы не закричать от боли. Горячий душ, четыре-пять таблеток аспирина и какая-нибудь мазь смогут, вероятно, помочь. Она закрыла глаза и поблагодарила Бога за то, что жива. И даже неплохо себя чувствует.
Где ее хозяин? Где спаситель? Наверное, придется вставать. Мо оглядела комнату. Было похоже, что здесь жила женщина: голубые шторы, бледно-голубой ковер и атласная обивка кресел. В комнате чувствовался слабый запах пудры – еле уловимый запах, как будто хозяйка давно уехала. Встроенный шкаф занимал целую стену. Наверное, запах шел оттуда. В шкафах подолгу сохраняются запахи. Плед украшали бело-розовые цветы. Разве мужчины спят под такими пледами? И пользуются желтыми полотенцами? Ее хозяину больше подходят зеленые, коричневые и бежевые тона. Мо взглянула на часы.
Было три пятнадцать. Господи, как долго она спала! Ее родители, должно быть, сходят с ума. Где Кейт? Ей хотелось думать, что он ищет ее с полицией. Но нет, Кейт не любил холода, он только притворялся, что ему нравится кататься на лыжах, потому что это было модно.
Мо встала и прошлась по комнате… Откуда все-таки запах пудры? Половину шкафа занимала женская одежда. Значит, существовала миссис Хозяйка. На туалетном столике, рядом с креслом, стояла фотография хорошенькой темноволосой женщины и хозяина. Оба улыбались, мужчина обнимал женщину за плечи. Они смотрели прямо в камеру. Красивая пара. У нее не было ни одной фотографии вместе с Кейтом; она почувствовала себя обманутой. Мо раздвинула шторы и ахнула. В жизни не видела столько снега! Конечно, ее джип погребен под снегом. Сможет ли она когда-нибудь найти свою машину? Может быть, собака знает, где она. Мо снова пошла в душ. Время от времени она поворачивала кран и делала воду погорячее. Она двигалась, покачивалась и пританцовывала под ласковой струей, гладящей ее измученное тело. Девушка опять надела те же штаны. Подвернула рукава длинного халата. Ей было тепло, а это самое главное. Ее руки потрескались. Нужен был какой-нибудь крем. Были ли у ее хозяина в ванной подобные вещи? Мо заглянула под раковину. В двух коробках из-под обуви она нашла дорогую косметику, модные духи. Миссис Хозяйка, должно быть, уехала в спешке. Обычно женщины не бросают столь превосходной косметики. Теперь Мо была готова предстать перед хозяином. К тому же она страшно проголодалась.
Он готовил на кухне. Стол был накрыт на двоих, еще одна тарелка стояла на полу. В центре стола красовалась большая индейка.
– Помочь вам? – спросила Мо охрипшим голосом. Он повернулся вместе с креслом и посмотрел на нее:
– Садитесь. Я уже почти все приготовил. Я – Маркус Бишоп. Счастливого Рождества.
– А я – Морган Эймс. Счастливого Рождества вам и Мерфи. Не знаю, как вас и благодарить за то, что приютили меня. На улице столько снега! Я никогда такого не видела. Даже в Колорадо. Как хорошо вы умеете накрывать стол! Все выглядит так красиво и пахнет чудесно. Уверена, что и вкус превосходный, – болтала она.
Ему явно была приятна ее похвала.
– Я стараюсь. Обычно я просто разогреваю себе что-нибудь на плите. Сегодня я впервые попробовал что-то приготовить. Ничего не гарантирую. Хотите сказать какую-нибудь любезность?
Конечно, она хотела. Ей за многое надо было быть благодарной. Она наклонила голову. Улыбка тронула губы Бишопа. Подбежал Мерфи, ткнулся в ноги Маркусу, будто хотел сказать: «Давайте же есть».
Мо покраснела.
