Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
— Конечно… бывают перегибы, но в общем… — промямлил я, — нужно быть патриотом страны, в которой живешь…
— Все патриоты сейчас — сидят, — отрезала она.
— Как это — «сидят»? — не понял я. — Сидят — преступники.
— Ага, преступники! — язвительно сказала она. — Бродский, Стус, Солженицын… Все — преступники!
— Ну, положим, Бродский сел за тунеядство, — не сдавался я, хотя чувствовал, что не так все просто. Об остальных я вообще ничего не мог сказать.
— Ага, — еще ехиднее повторила она, — поэт должен вкалывать!
— А разве нет?..
Тут она прикусила язычок. Ее щеки пылали. Потом, вернувшись домой и проанализировав этот разговор, я решил, что девочка наслушалась лишнего от родителей. И испугался. Жизнь казалась мне прекрасной, и я не хотел, чтобы в нее вошли смута, беспорядок, неразбериха. Все хорошее, талантливое, думал я, должно преодолевать препятствия. Иначе не интересно! А она твердила, как попугай: «Свобода не может быть дозированной!» И я не понимал, что она имеет в виду. Да и понимала ли это она сама своим полудетским умишком? Вряд ли. Скорее всего, повторяла слова взрослых… Предателей родины и штрейкбрехеров! Наши встречи прекратились.
А потом я вспоминал Сашу все чаще. И начинал понимать, О ЧЕМ она говорила, и чувствовал себя законченным негодяем и идиотом. Удивительно, но именно эту девушку я вспомнил, когда смотрел «Безумие», снятое Елизаветой Тенецкой…
Вспомнил и сейчас. Возможно, потому, что меня охватило чувство, слегка похожее на то, что было тогда, только в этот раз более сильное и острое: я НЕ ВИДЕЛ мою новую знакомую. Мне было все равно, какая она: фигура, цвет глаз, ноги, руки, волосы, в конце концов — возраст. Важным было одно: она есть.
Мой сосед по комнате уверял, что «Тенецкая — супер». Но даже если бы это было и не так — мне было все равно. Она существовала, как небо, в котором я побрел, спотыкаясь и падая, ничего не замечая ни под, ни над собой…
4
Потом мы часто виделись то в столовой, то в кинозале, то у бассейна. Она приветливо кивала мне и проходила мимо. Словом, дней пять из моего сценария можно спокойно выбросить. Я искал случая. И вот увидел ее имя в списке инструктора, который набирал группу для похода в горы. Я сбегал за деньгами — двухдневный маршрут стоил что-то около пятнадцати целковых.
— Опоздали, — безапелляционно сказал мне мужичок в мятых спортивных штанах, — группа уже укомплектована.
— Ну какая вам разница, вы что, не можете записать еще одного человека?!
— По инструкции положено двенадцать! — отрезал тот. — Пойдете в следующий раз. Долго думали!
— Что за дурацкая инструкция? — не унимался я. — Вам что, не хочется заработать?
— Ха! Это тебе не частная лавочка, я здесь на государственной службе. Двенадцать — цифра, которая утверждается там… — он поднял палец к небу.
— Богом, что ли? — попытался пошутить я.
— Не юродствуйте, юноша. Зачем мне отвечать за большее количество народа? Вот если бы я не набрал группу — тогда пожалуйста! А так мне лишняя морока ни к чему, мне за вас премию не дадут!
Тогда я смотался в коттедж и к уже предложенным пятнадцати добавил еще двадцатку.
— Так сойдет?
Мужичок оживился, достал список и с важным видом вписал в него мою фамилию.
— Собираемся завтра в шесть часов утра, у столовой! Завтрак получите «сухим пайком». Смотрите не опаздывайте! — строго сказал он.
…Утро выдалось прохладным, с привкусом подступающей осени. Этот привкус особенно ощутим в ранние часы. Я побрился, надел новую футболку и чистый свитер, потер щеки одеколоном «Шипр» и сунул в рюкзак бутылку домашнего красного вина, которую вечером купил у какой-то местной тетки.
На что я надеялся? Не знаю. Может, вечером, когда мы разобьем палатки, мне удастся прогуляться с ней?..
Еще я сунул в карманы брюк все деньги, которые у меня были, несколько коробок со спичками, нож, блокнот. Пришел к столовой первым. Мне предстояло полчаса мучиться вопросом: придет ли она? Я уже догадывался, что ее поступки могут быть непредвиденными Когда нас было уже двенадцать, инструктор начал нервно поглядывать на часы. Наконец в глубине аллеи появилась она.
— Наша звезда в своем репертуаре! — прокомментировал кто-то.
В группе, кроме меня и ее, были две семейные пары с детьми подросткового возраста — всего семь человек, две дамы бальзаковского возраста и кинодокументалист с дочкой. Скука смертная! Но я понял, что у меня нет конкурентов, а у нее — выбора. Поэтому, как только она приблизилась, я взял ее котомку и забросил себе на плечо.
— Вот что, товарищи, — обратился к нам инструктор. — Поведу вас кратчайшим путем: чтобы не обходить всю территорию, пойдем через аллею — там в заборе есть дыра… Это, конечно, непорядок, но не будем терять время!
Я посмотрел на Лизу. Она улыбалась.
И мы пошли уже знакомой мне дорогой — через луг, к подножию горы.
— Не знаю, зачем мне все это нужно… — словно продолжая разговор, сказала Лиза. — Не люблю коллективных мероприятий. Но здесь так скучно…
— Ты же сама отказалась развлечься. Я же приглашал… — ответил я, напрочь забыв, переходили мы на «ты» или нет.
Она странно посмотрела на меня.
— …и мы бы говорили про кино?..
Тут я понял, как с ней нужно разговаривать. Понял, но не мог вымолвить ни слова, как иностранец, который только начинает изучать чужой язык.
— Мы могли бы просто молчать… — ответил я.
Когда группа стала подниматься в гору, разговорчики в наших нестройных рядах поутихли, женщины пыхтели, мужчины, как истинные джентльмены, забрали у них рюкзаки и пыхтели еще сильнее. Все сбросили свитера. Солнце начинало прогревать влажный лес, из него испарялась ночь. Мы прошли то место, где Лиза оставила меня. Я снова ощутил тревогу. Понимал, что в любую минуту она может развернуться и уйти. Но было уже слишком поздно: мы забрались слишком далеко и вышли на полонину — горное пастбище. Большая поляна была окружена дикими черешнями. Ягоды были красными, мелкими.
Мы задержались у одного из деревьев. Я наклонил ветви, и мы почти одновременно поймали губами несколько ягод… (Я уже любил ее! Боялся лишний раз взглянуть на нее — от этого у меня резало в глазах, как от вспышки лампы, а изнутри пожирал огонь бешеного желания, я покрывался потом, краснел, трясся, как осиновый лист. И ненавидел себя за несдержанность).
— А пошли они все к черту! — вдруг сказала Лиза, глядя на группу, которая уже пересекала полонину. — Идем строем, как пионеры. А вокруг такая красота…
Ничего лучше нельзя было и представить.
— Давай спрячемся, пока они не уйдут подальше! — предложил я.
Она задумалась.
— Наверное, испортим им весь праздник. Искать будут…
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
