— Это семейная компания, — говорил тот. — Основана отцом, Родериком Спенсом. Точнее, сэром Родериком, поскольку его произвели в рыцарское звание за заслуги в строительных делах. Папе положено отдыхать, но он каждый день приходит в контору и пытается меня учить, как вести дела. Например, он возражает, чтобы я занимался объектом на Вулмаркет-стрит, хотя это превосходная недвижимость. — Эдвард громко рассмеялся.
Нельсон сообразил, что его зовет жена, очаровательно поблескивая глазами.
— Гарри, мы с Лео как раз говорили о раскопках римского поселения. Того, что рядом со Суоффхемом. И я рассказала ему, что у нас есть знакомая археолог.
Мишель и Рут, к удивлению Нельсона, сразу сблизились. Мишель нравилось хвастаться своей интеллектуальной подругой.
— Да, — сдержанно заметил Нельсон, — она работает в университете.
— Я пишу пьесу, — признался Лео. — О римском боге Янусе. Двуликом боге. Боге начала и конца, дверей и входа-выхода, прошлого и будущего.
Янус. Что-то забрезжило у Нельсона в голове, но не смогло пробиться сквозь пелену вкуса шампанского и молочного поросенка. Не иначе этот приятель Рут, всезнайка из университета. Надо же, Янус, бог дверей, входа-выхода.
Но вдруг Нельсон припомнил кое-что еще. Словно перемотали назад фильм, и он разглядел то, что не заметил в первый раз, хотя это было на ленте. Рут идет к нему навстречу, ее блузка облегает фигуру. Она нисколько не похудела, наоборот, даже прибавила в весе.
Уж не беременна ли она? Если да, то отцом ребенка может быть он.
Глава 3
— Как это так, ты беременна? Ты даже не замужем!
Это был один из тех моментов, когда Рут хотелось запрокинуть голову и завыть.
Она призналась в воскресенье днем на прогулке в Касл-Вуд, надеясь, что свежий воздух благоприятно подействует на мать и та не станет устраивать истерики. Напрасно.
— Чтобы завести ребенка, вовсе не обязательно выходить замуж, — заметила она.
Мать расправила плечи. Как и Рут, она была крупной женщиной, но скорее величественной, чем полной. И сейчас была похожа на королеву Викторию в слаксах из магазина «Маркс и Спенсер».
— Мне это известно, Рут. Я сейчас о другом: Господь для рождения детей предписал вступать в брак.
Что ж, следовало ожидать, что Господь так или иначе возникнет в их разговоре. Родители Рут причисляли себя к утвердившимся в вере христианам и не сомневались, что если дочь тоже не утвердится в вере, ей уготована одна дорога — в вечные муки. Хотя этот пункт назначения Рут сейчас бы предпочла парку Элтэм.
— Да, я не замужем, — спокойно согласилась Рут, мысленно добавив: «Зато отец женат». Но вслух ничего не сказала, понимая, что эта информация нисколько не исправит положения.
— Кто отец? — грубовато спросил отец.
Обычно Рут легче находила общий язык с отцом, чем с матерью, но в этот момент он, видимо, решил, что ему непременно следует впасть в бешенство викторианского главы семьи.
— Предпочту об этом умолчать.
— Предпочитаешь об этом умолчать! Рут, как ты могла? — Мать грузно опустилась на пень и громко зарыдала в тонкий кружевной платок.
Гуляющие с любопытством косились на нее. Рут встала рядом на колени и неожиданно для себя испытала огромное чувство вины.
— Мам, послушай, извини, если расстроила тебя. Но постарайся посмотреть на все с положительной стороны. У тебя будет внук или внучка. У меня ребенок. Разве тут нечему порадоваться?
— Радоваться незаконнорожденному ребенку? — прорычал отец. — Ты в своем уме?
Да, мысленно согласилась с ним Рут. Она явно не в своем уме, если хоть на секунду поверила, что родители обрадуются этой новости. Разделят с ней счастье. Пусть у их дочери нет супруга, зато родится ребенок, хоть и незапланированный, но долгожданный. Настолько долгожданный, что Рут не решалась признаться самой себе. Она вспомнила, как бешено забилось сердце в тот момент, когда ее подозрения приняли вид тонкой синей полоски в наборе для теста на беременность. Словно провалились куда-то все невзгоды и неприятности, не говоря уже о душевных травмах последних месяцев, и осталось лишь безграничное, лазурное чувство удовлетворения.
— Надеюсь, вы измените мнение, — произнесла она и помогла матери подняться с пня.
— Мы никогда не меняем мнения, — гордо ответила та. — Не такие мы люди.
Еще бы, подумала Рут. Приобщение ее родителей к религии лишь подкрепило их и без того не в меру развитую убежденность в своей непогрешимости. Разумеется, раз ты избран Богом, то разве можешь снова ошибиться? И совершенно не важно, чего касаются твои суждения. Родители пришли к Богу, когда Рут была подростком. Слишком поздно для нее, но какое-то время она ходила с ними на службы. Своего Бога она так и не нашла. Правда, и не стремилась искать.
Отец театрально повел рукой:
— Наши ценности неизменны. Они остаются теми же, как в то время, когда в Средние века был построен этот замок Северндруг.
Рут не стала напоминать, что Северндруг — причуда архитектуры восемнадцатого века или что в Средние века незаконнорожденные дети и матери без мужей были вполне распространенным явлением.
— Надеюсь, у вас возникнут иные чувства, когда ребенок родится, — заметила она.
Отец и мать промолчали, но, когда они переходили Эвери-Хилл-роуд, отец взял дочь за руку. Видимо, решил, что беременность лишает женщину возможности замечать приближающийся транспорт. У Рут от этого почему-то потеплело на душе.
Воскресный день на окраине Кингс-Линна. Люди моют машины, семьи едут кататься на велосипедах, выгуливают собак, читают газеты, воздух пронизан запахами воскресного ленча. Перекусив (у них была жареная баранина и вегетарианский вариант для Лоры), Нельсон объявил, что намерен покосить газон. Мишель сказала, что пойдет в гимнастический зал (она была единственной женщиной в мире, у которой могло появиться желание ходить туда воскресным днем). Лора собралась вместе с ней поплавать. И Нельсон остался с шестнадцатилетней Ребеккой, которая немедленно скрылась наверху заниматься со своим айподом и компьютером. Нельсона это вполне устраивало. Он хотел остаться один и посвятить себя обычным хозяйственным делам. Так ему лучше думалось.
Когда он наконец вывез газонокосилку на улицу, то обнаружил, что в баке нет бензина. Надо было достать из багажника «мерседеса» запасную канистру, уронить на ногу гаражную дверь, закрепить оборвавшийся трос сцепления, перевесить привязанную Мишель веревку для сушки белья, и все это время мысли вовсю кружили у него в голове. Неужели Рут беременна? Это его ребенок или нет? Да, в феврале он провел с ней ночь, но знал, что она продолжала встречаться со своим бывшим приятелем Питером. Не исключено, что это его ребенок. А еще был Эрик, давний наставник Рут. Нельсон всегда считал, что они были очень близки. Неужели переспали? Странно, он думал о Рут как о существе более высокой организации, чем большинство людей. Они легли в постель не потому, что ими руководило одно вожделение, хотя и это чувство присутствовало. Они сошлись с Рут как равные, вместе прошедшие тяжелое испытание. Казалось… что так надо. Но та ночь любви вспоминалась как неподражаемая.
