Хидаи Такамине из Энсино. Черные волосы, карие глаза, женат, сорок шесть лет.
Лейтенант невольно поморщился — погибший был одного с ним возраста. Подняв глаза, он увидел, что Мартинес продолжает стоять на месте, глядя словно зачарованный вниз, на распростертые на полу тела. Декер осторожно подтолкнул его в спину и сказал:
— Приступай к делу, Берт.
Мартинес словно очнулся после гипноза и заморгал.
— Вам довелось побывать во Вьетнаме, лей? — спросил он.
— Да.
— Мне тоже. С шестьдесят восьмого по семидесятый.
— Я там был с шестьдесят девятого по семьдесят первый, — сказал Декер.
Наступило молчание. Мартинес вытер рукой глаза и принялся опрашивать свидетелей.
Еще до появления Стрэппа Декер успел установить личности погибших в своем секторе ресторанного зала. Капитан не стал даже пытаться напускать на себя невозмутимый вид. Тонкие черты его лица, разом побледневшего при виде ужасного зрелища, были искажены от гнева. Декер проинформировал его о происшествии и о предпринятых им мерах. Слушая его, Стрэпп то и дело хлопал себя по левой ладони крепко сжатой в кулак правой рукой.
— В моем секторе семеро погибших. — Декер расправил широкие плечи, выпрямил мощные ноги. Колени его издали громкий хруст, и лейтенант невольно отметил про себя, что не мешало бы почаще делать приседания, это пошло бы на пользу его коленным суставам. — Я установил личности убитых по их водительским удостоверениям. Как только будут пересчитаны и опознаны тела погибших во втором секторе, я выйду на улицу и проинформирую родственников.
Оглядевшись еще раз, Декер увидел прибывших на место Тома Уэбстера и Фаррелла Гейнора. Том опрашивал уцелевших вместе с Бертом. Фаррелл обшаривал карманы убитых в правом секторе, в то время как Мардж и Скотт пытались успокоить обезумевших от пережитого потрясения людей.
Стрэпп покачат головой и пробормотал что-то нечленораздельное.
— Что вы сказали, сэр? — спросил Декер.
— Ничего. Я просто ругаюсь. По последним подсчетам, в реанимационное отделение больницы «Вэлли мемориал» отвезли двадцать восемь человек. Почти под завязку. Наготове целая куча психиатров... есть несколько врачей-реаниматологов. Это на случай, если у кого-нибудь из родственников будет сердечный приступ или обморок, когда они узнают, что произошло.
— Мне оповестить родственников прямо сейчас, капитан?
Стрэпп подумал еще немного, продолжая молотить себя кулаком по ладони.
— Мы выполним эту тяжелую миссию вместе, — сказал он наконец.
— А как быть с прессой?
— Ладно, ладно. — Стрэпп принялся покачиваться на носках. — Вы займитесь прессой, а я возьму на себя родственников. Что касается репортеров, то держите этих стервятников за ограждением. И никаких заявлений, пока я не закончу беседовать с родственниками.
— Вот здесь часть перечня погибших, — сказал Декер, протягивая капитану листок бумаги. — Как только смогу, передам вам имена остальных.
Капитан и лейтенант постояли еще несколько секунд, а затем разошлись в разные стороны.
3
Несмотря на тугую повязку, рука Кэрол продолжала кровоточить. Однако официантка отказывалась трогаться с места и не сводила озабоченного взгляда с компании из восьми молоденьких девушек, которых она обслуживала незадолго до трагедии. Лицо ее, испачканное кровью и мокрое от слез и пота, было искажено гневом.
— Я никуда не пойду, пока девочек не заберут отсюда родители.
— Скорее всего, это будет еще не скоро, мисс Ангер, а вашей рукой должны заняться врачи, — сказала Мардж.
Сидящий рядом с ними мужчина по имени Олаф Андерсон, помощник шеф-повара ресторанной кухни, выглядел бледнее обычного, но держался мужественно. Взгляд его был твердым и осмысленным.
— Кэрол, следует подумать о себе, — уговаривал он официантку. — От того, что тебе станет хуже, никому не будет никакой пользы.
— Я прекрасно себя чувствую, Олаф!
— С нами все будет хорошо, мэм, — сказала одна из девушек, чей розовый костюм представлял собой некую довольно остроумную и весьма дорогую пародию на изделия Дома моды Шанель. У девушки были длинные волосы с искусственной завивкой и голубые глаза с покрасневшими белками. Краска на ресницах размокла от слез и черными дорожками стекала по щекам. — Надо, чтобы вам оказали помощь.
И девушка снова разрыдалась. Кэрол обняла ее здоровой рукой и посмотрела на Мардж.
— Когда им можно будет уйти отсюда? Держать их здесь просто бесчеловечно. И потом, они так потрясены, что вряд ли сумеют вам чем-нибудь помочь.
— Это правда, — всхлипывая, поддержала ее девушка в розовом костюме. — И вообще, никто из нас ничего не видел, мы просто... сидели под столом, и все. И кричали. Все кричали.
— И молились, — добавила одна из ее подружек.
— Вас зовут... — Мардж посмотрела на девушку в розовом, затем заглянула в список. — Эми Сильвер, верно?
Девушка кивнула.
— Значит, когда началась стрельба, вы нырнули под стол.
Снова кивок.
— И еще я кричала. Должно быть, я очень громко кричала. У меня даже горло болит.
— У меня все болит, — сказала другая девушка, в костюме темно-синего цвета.
Мардж еще раз сверилась со списком, — если верить ему, девушку в темно-синем костюме звали Кортни.
— Тебе нужна медицинская помощь, милая?
Кортни отрицательно покачала головой, и глаза ее наполнились слезами.
— Мы просто услышали какие-то хлопки, а потом все начали кричать. Тогда мы забрались под стол и вроде как обнялись. И заплакали... но так, знаете, тихонько. Мы очень испугались.
— В таком состоянии трудно было что-нибудь заметить, — сказала Эми. — Если не считать того ужасного зеленого пиджака... он метался кругом, словно луч на экране радара.
— Я вообще ничего не видела, — призналась Кортни. — Я зажмурилась крепко-крепко и все время молилась: пожалуйста, пожалуйста, пусть все это поскорее кончится. — Глаза ее снова были на мокром месте. — Мне бы хотелось позвонить маме, если это возможно.
— Когда мы сможем увидеться с родителями? — спросила Эми.
— Скоро.
— Как скоро? — уточнила Кэрол и с настойчивостью в голосе потребовала: — По крайней мере разрешите ей позвонить матери.
— Я уверена, что ее мать сейчас находится на улице, неподалеку от ресторана.
— Тогда, ради всего святого, скажите этой женщине, что с ее дочерью все в порядке! И кстати, когда я получу возможность позвонить своей матери? Она, должно быть, страшно за меня беспокоится, а со здоровьем у нее неважно.
— Пожалуйста, Кэрол, — вмешался в разговор Олаф. — Эта женщина всего лишь пытается выполнять свою работу...
