Она вдруг поняла, что самолет разгоняется по льду озера. На секунду он оторвался от земли, затем снова плюхнулся на лед. Берег приближался с невероятной быстротой.
— Тяжеловата сегодня машина, но мы справимся, — услышала она голос Мака. В горле застрял крик — она поняла, что это конец, но в последнюю минуту машина взмыла вверх.
Эбби сидела прямо, сжав зубы, боясь пошевелиться, и старалась сосредоточиться на дыхании. Надо дышать ровно и медленно, говорила она себе. Потом она решила, что, возможно, выйдет из оцепенения, если попытается смотреть в иллюминатор на знакомые места. Ей действительно стало немного легче, когда внизу она увидела ленту дороги, ведущей в аэропорт. Машин на ней было мало, они медленно плыли по грязному подтаявшему снегу.
— Эбби!
Она вздрогнула от неожиданности, услышав в наушниках голос Мака.
— Что? — Голос был хриплым от не покидавшего ее ужаса, но Мак сделал вид, что ничего не заметил.
— Виктор говорит, вы здесь раньше бывали.
Она тут же забыла, что от земли ее отделяет не одна сотня метров. Откуда, черт побери, Виктор об этом знает? Ею овладела настоящая паника. Неужели ее помнят все жители Лейкс-Эдж! Что им говорила Лиза?
«Пора с этим смириться, — сказала она себе. — От прошлого никуда не деться. Оно будет следовать за тобой, как тень».
Конечно, в Лейкс-Эдж ее должны прекрасно помнить, разве что его обитатели страдают массовой потерей памяти.
— Боролись за охрану природы? — предположил Мак.
— Четыре года назад я занималась здесь технико-экономическим обоснованием проекта.
Она не любила предаваться воспоминаниям о том лете, но порой запах какого-нибудь сильного противомоскитного средства или мяса, жаренного на вертеле, возвращали ее на хребет Брукс, к его суровым вершинам, сверкавшим в длинных лучах летнего полярного солнца.
Тогда, в июле и августе, в составе группы ученых-исследователей она работала в одном из последних величайших и пока не изуродованных человеком заповедников дикой природы, который простирается почти по всей ширине Аляски. Вертолет доставил их из Лейкс-Эдж прямо в сердце хребта, где они и разбили лагерь. Каждое утро на протяжении двух месяцев группа вылетала в новое место, где они чертили схемы и карты, собирали и упаковывали образцы самых разных растений, составляли описание флоры и фауны. Вечером вертолет отвозил их обратно в лагерь, где на вертеле готовился ужин. Она ненавидела эту машину с пропеллером, но каждый день, проведенный в экспедиции, доставлял ей невероятную радость, и она вернулась в Лейкс-Эдж счастливейшим человеком. Она загорела и окрепла, но самое главное — была по уши влюблена.
Вспомнив те два месяца, проведенные с Кэлом, Эбби покраснела от стыда. Он сопровождал их группу как охотник и проводник, обучая премудростям жизни в Арктике и ограждая от чересчур близких контактов с медведями. Надо же ей было влюбиться в проводника! До чего это глупо и банально. Она чувствовала себя полной идиоткой.
Мак быстро обернулся к ней в кресле и переспросил:
— Каким обоснованием?
— Мы проводили полевые исследования для одного проекта. Изучали условия тундры, чтобы воссоздать их в Англии для желающих с ними познакомиться.
Мак презрительно фыркнул:
— Хотят познакомиться с условиями тундры — пусть приезжают сюда.
Авторы проекта «Райское место» в Корнуолле в конце концов пришли к такому же выводу. И дело не только в том, решили они, что в Арктике живет мало людей, но и в том, что арктическая растительность, по их мнению, для потенциальных клиентов недостаточно волнующая и эротичная. Эбби рассказывала комиссии об удивительных растениях тундры, о том, как приятно прикасаться и проводить рукой по влажному шелковистому рыхлому мху и упругому лишайнику, но комиссия посчитала кактусы и скалы пустыни более подходящими для своего проекта.
Набравшись мужества, она в очередной раз выглянула в иллюминатор: они летели над Ченой — река грязно-белой веревкой вилась между приземистыми зданиями. Город оставался позади. Самолет попал в небольшую воздушную яму, но потом снова выровнялся. На борту было прохладно, но с Эбби градом лил пот.
«Он опытный летчик, — повторяла она про себя, — так мне сказала в аэропорту девушка с косой. Ты в надежных руках».
— Смотрите в иллюминатор, — сказал ей Мак, взяв курс на северо-запад. — Может, увидите пару мишек. На прошлой неделе было довольно тепло, и они начали вылезать из берлог. Зимняя спячка закончилась.
Эбби посмотрела вниз, но из-за серой тучи ничего не смогла разглядеть. Прошло два часа, монотонно гудел мотор, несколько раз она даже пыталась подремать, но стоило самолету хотя бы немного накрениться, она вздрагивала, впивалась пальцами в ручку кресла и мысленно прощалась с жизнью.
Ну почему она нисколько не похожа на свою не ведающую страха сестру! Эбби не переставала удивляться тому, насколько они разные. Лиза закончила физико-математический факультет, ее нынешние исследования были для Эбби так же недоступны, как теория относительности. Ее никогда не занимали отвлеченные понятия, она не любила рассуждать на философские темы — ее мысль работала исключительно в практическом направлении. Поэтому она без всякого сожаления оставляла Лизу корпеть над вычислениями, а сама ходила на луг собирать огромные букеты из веток ивы с мягкими и пушистыми желтыми сережками. Ее особенно волновало прикосновение к земле, которая давала жизнь такому чуду.
Самолет начал резко снижаться, глаза Эбби расширились от ужаса.
— Идем на посадку! К черту на кулички! — прокричал Мак. — Место назначения Виктора.
Эбби резко выпрямилась в кресле.
Снижаясь, самолет вынырнул из тучи. Эбби приглушенно вскрикнула. Господи! Да они не более чем в тридцати метрах от поверхности какого-то озера, поблескивающего слоем явно подтаявшего льда. Мак спустился еще немного, выбирая место для посадки, но потом резко взмыл вверх:
— Ну уж нет.
— Да ладно тебе, Мак! — возразил Виктор. — Ты и не в таких местах сажал самолет — бывало и хуже.
— Лед слишком тонкий, это опасно.
— Отличный лед, что ты!
— Да? А что это за трещины там, у берега, — ландшафтный дизайн?
— Сделай круг — давай еще разок посмотрим.
Мак взглянул на Виктора:
— Тебе так нужно достать эту штуку со дна озера, что ты готов высадиться прямо здесь?
— Да.
— Надо же!
Мак повернул самолет, снизился и начал всматриваться в поверхность льда. Эбби увидела зловещие черные трещины, о которых говорил Мак, и решила, что он откажется от безумной затеи посадить самолет, но машина почему-то начала резко сбрасывать скорость. Эбби не верила собственным глазам. Сбывались ее худшие опасения — они шли на посадку.
В горле застрял крик; буквально через несколько секунд самолет, подпрыгивая, заскользил по льду и наконец остановился перед высокой скалой, поросшей древними соснами.
