с интересом, но без особой радости. Вслед за Банни он доставал из пластиковых контейнеров игрушки: позолоченные часы, огромные серебристые шары, стеклянные шишки, маленьких бельчат с желудями и орешками, электрические свечи и гирлянды с фонариками. Как и мисс Калахен, мальчик аккуратно вешал их на огромную пушистую ель, ветви которой были облеплены искусственным снегом. Однако, как и всегда с Люциусом, было сложно понять, насколько ребенку нравится это занятие.
Закончив украшать рождественское дерево, Банни и ее воспитанник перешли во двор. Знаменитый сад Банни Калахен хоть и был покрыт весьма густыми слоем снега, но и зимние растения в нем водились — два куста остролиста, ровный ряд можжевельника и пара тисовых деревьев радовали глаз даже в холодную пору. Однако сегодня некоторые горожане останавливались у дома мисс Каллахен вовсе не для того, чтобы полюбоваться растительностью. Особо любопытные жительницы Блэклейка с интересом наблюдали как Банни и “этот ее мальчик”, как они теперь называли Люциуса развешивают огромную гирлянду на фасаде.
— Банни просто чудо! — Джорджина Принстон благоговейно сложила на груди руки, — дать малышу кров, заботу и любовь — это так великодушно с ее стороны.
— О, да! — Френни Полсен, припарковавшаяся у тротуара, чтоб поглазеть на ребенка тут же включила приторный елейный тон, — наша Банни просто сокровище. — Я привезла ей и мальчику чудесные свитерочки.
Френни вышла из машины и извлекла на божий свет, лежавшие на заднем сидении рождественские свитера с оленями невнятного размера. На самом деле она не покупала их специально для мисс Калахен и Люциуса, а просто из алчности схватила на какой-то распродаже, сама не зная зачем. Однако теперь, эти никчемные дешевые кофты могут стать ее входным билетом в дом Банни, с которой она никогда не дружила близко. Старушка не любила сплетничать, и скромная жизнь Калахен не представляла особого интереса для местных кумушек ровно до того момента, пока в ее доме не появился мальчик. Теперь же многие из тех, кто любит чесать языком без умолку, мечтали пробраться в жилище Банни и хорошенько рассмотреть странного Люциуса.
— Банни, ей Банни! — Френни радостно махала рукой, — смотри, что я вам привезла. Подарок к Рождеству!
— О! — мисс Калахен вежливо удивилась, — это так мило с твоей стороны Френсис. Но до Рождества ведь еще почти три недели.
— Время летит так быстро, не успеешь глазом моргнуть как уже пора жарить гуся! Правда Люциус?! — Френни Полсен жадно всматривалась в мальчика, стараясь понять изменился ли он с той поры, когда она видела его в больнице.
Люциус смотрел на медсестру своим фирменным взглядом, в котором выражалось одновременно все и ничего.
“Мурашки по коже от этого ребенка”, - подумала Френни, а вслух сказала, — О, кажется наш малыш немного подрос!
Вечером они с Ритой Фейвор тщательно перемывали кости Банни.
— Ты только подумай, что с ними станет, когда Банни сыграет в ящик? — Рита отпила дешевого вина, и пододвинулась ближе к камину, — сколько ей семьдесят пять? Восемьдесят?
— О, дорогая, не будь такой злой! — Френни снова врубила набожную тетушку, — Мисс Калахен весьма крепкая старушка. Думаю, она протянет до девяноста, а то и больше. В любом случае к этому времени Люциус повзрослеет.
— Он так до сих пор не сказал не единого слова?
— Насколько мне известно, нет.
— И как он будет жить такой молчаливый?
— Господи Рита! Ну живут же как-то глухонемые!
Френни наскучила тема Банни, поэтому она ловко перешла на обсуждение сплетен о Линде Ли Сноуден.
А Блэклейк вовсю готовился к Рождеству. Витрина каждой уважающей себя лавчонки была уютно окаймлена еловой гирляндой, деревья опутала паутина электрических огоньков, а в меню пекарни Эндрю Зиглера традиционно появилось горячее какао с маршмеллоу, марципановые орешки с золотой посыпкой и фирменный австрийский штрудель с яблоками. И вот, за неделю до праздника, ясным декабрьским утром выходного дня, когда многие любят нежиться в кровати с чашкой ароматного кофе, фермер Гарри Холивел, проезжая на своем пикапе поворот в лес, обнаружил страшную находку, которая потрясла весь городок. Сперва он решил, что кто-то выкинул на обочину большой мешок с мусором и хотел было довезти его до свалки, но подойдя поближе рассмотрел нечто ужасное. На камне, возле дороге лежала мертвое женское тело, одетое в черное платье. Голову трупа украшал венок из черных цветов, а лицо прикрывала вуаль, тоже черная. Мистер Холивел подошел поближе и ахнул.
— Матерь Божья! Это же Салли Ричардсон!
Глава 3. Кто такая Салли?
— Кто мог сделать с ней такое, шеф? — Джонни Вивер с нескрываемым ужасом смотрел на бледное, почти белое лицо Салли.
За свои недолгие двадцать шесть Джонни ни разу не видел смерть так близко. Тем более смерть юной девушки. Он глядел на труп и не мог поверить, что эта та самая Салли, которую знал весь город. Было что-то противоестественное в гибели молодых. Вчера она ходила по улицам, такая красивая и улыбалась, а теперь ее нет. Есть тело, все еще красивое, несмотря на смерть. Пугающе красивое. Но это больше не Салли. Джонни впервые задумался о душе. Ведь эта девушка не была просто смазливой куклой. Салли — это нечто большее. Если душа и впрямь существует, то, где теперь Салли Ричардсон?
— Уверен, это не местные! — голос шерифа вывел Джонни из задумчивого состояния.
— Да, никто из местных не решился бы на такое! — Вивер с горечью наблюдал как застегивают черный мешок для трупов. — Бедная миссис Ричардсон!
— Эмили жила ради дочери. Не представляю, что теперь с ней будет.
— Странное дело: никаких следов, кроме отпечатков подошв того фермера, что нашел тело, — криминалист из Бансинга Нэтт Калхун подошел к полицейским. — Кажется, тут кто-то поработал метлой или чем-то похожим.
— Возможно щеткой для машины? — предположил шериф, — вряд ли этот выродок возит с собой метлу.
— Думаю, он сделал ее из еловых веток, — Калхун внимательно изучал землю вокруг камня, — возможно они валяются где-то неподалеку, хотя на его месте я бы выбросил их подальше от Блэклейка.
— Прочешем лес и обочину, — скомандовал Блейк и полицейские отправились в глубь чащи.
— Это какая-то ошибка! — Эмили Ричардсон отчаянно качала головой, стоя у порога местного морга. — Вот увидишь, Мэтью, это не она. Это не моя Салли.
Эмили была на стадии отрицания. Она все повторяла и повторяла, что тело, найденное Гарри Холивелом — не ее дочь, но все же войти в морг никак не решалась. Ведь если она войдет и увидит там Салли, ей придется принять правду, а смерть Салли не может быть правдой. Такие красивые и умные
