работы ни в единой магистратуре, поддержит народ. Значит, он это заслужил! Заслужил своими делами! Пусть это нарушало законы Республики, не самые первые устои, высеченные кровью на законах двенадцати таблиц… но ведь и Республика стала другой. И он, Офелла, отныне будет в числе первых, кто возродит Республику в блеске прежнего величия.
Офелла сделал глубокий вдох, втягивая ноздрями разряженный воздух. Ослепленный предстоящими свершениями, Офелла не обратил внимание на то, что один из скандирующих людей лишь раскрывает рот, не произнося ни звука, и лишь ближе и ближе подбирается к нему.
— Консул! Консул! Консул! — ревел народ на Форуме.
Раскланиваясь по сторонам, как на трибуне, Офелла на периферии зрения заметил странный блеск. Когда обернулся, было слишком поздно — гладиус наемного убийцы уже плотно сидел между ребер, поразив сердце. Резкая боль стремительно сковала полководца.
Расширенными от непонимания глазами, всадник разглядывал лицо своего убийцы, который отпустил рукоять меча и сделал уверенный шаг в сторону, позволяя себя схватить. Но прежде убийца провернул рукоять, сделав полный оборот. Он понимал, что делает — кровотечение после такого уже ни за что не остановить… по сути Офелла получил себе смертный приговор.
Пока Офелла медленно опускался на колени, теряя силы, народ на форуме прекратил скандировать, и то тут, то там, слышались крики ужаса. Все поняли, что только что произошло.
— Они убили нашего консула! — молнией пронеслась первая догадка.
— Офелла ранен…
Словно круги на воде от брошенного камня, слухи расползались по площади, и криков становилось все больше.
Последнее, что увидел в своей жизни Квинт Лукреций Офелла — храм Диоскуров, где с высоты за его смертью наблюдал сам Счастливый Сулла, застывший в лучах садящегося солнца, как статуя Аполлона.
* * *
— Счастливый, центурион Дилий убил Офеллу!
Задержанного, едва не растерзанного толпой убийцу притащили на суд к Сулле, бросив перед ним на колени.
Убийца тяжело дышал, по подбородку его стекала кровь. Но он оказался не сломлен, прямо смотрел на великого полководца, а потом неожиданно произнес.
— Я сделал это, Счастливый.
Сулла лишь взмахнул рукой, приказывая отпустить мужчину, даже не посмотрев на него. Двое солдат, приведших убийцу, переглянулись.
— Он убил Офеллу… — робко возразил один из них. — Народ негодует и требует казни.
Сулла медленно покачал головой.
— Я убил Лукреция, так как он меня не послушался.
* * *
— Держи его…
Договорить пират не успел. Решив не тратить время, я оглянулся по сторонам, и резким ударом ноги ударил одного из своих стражников в пах. Самый коварный удар — тот, которого ты не видишь и не ждешь. Пирата согнуло и чтобы гарантированно вывести его из строя, я добил его коротким ударом локтя в висок, не давая и шанса на ответный удар. Процессия впереди только начала останавливаться, услышав непонятный шум, а я уже бил второго головой о стену, благо что ушли не так далеко от входа. Раздался хлопок, череп у пирата оказался крепким, в стене даже небольшая вмятина осталась.
Отметив, как противник стекает по стене на пол, я заметил, что ко мне бросились несколько человек из охраны торговца, или как тут называли «самого главного владельца живым товаром»?
Выйти через тот же вход, что и заходили, было бы просто глупо — там еще не позабылись вошедшие, и меня попытается остановить первый встречный. Значит, надо пробиваться к другому выходу, который здесь наверняка есть.
— Остановите его! — закричал капитан пиратов, но что меня зацепило — в голосе не было недовольства или враждебности. Ничего из того, что можно было бы ожидать услышать в голосе того, кто теряет деньги. Странно.
Я сделал небольшую отметку в голове с подписью «подумать на потом». На размышления сейчас не осталось времени, и я быстро оценил обстановку. Нижний зал являлся и переговорным, а переговоры в Древнем Риме велись, как правило, за накрытыми столами. Вот и здесь стояли четыре длинных стола, заставленные кувшинами, амфорами и вазами с разными напитками и едой.
Чувствуя себя героем из дешевого боевика, я подскочил к столу и со всей дури наподдал ногой по краю ближайшего стола, заставляя его перевернуться и отлететь в нападающих. Хорошо, что стол был не из дуба, иначе бы такой подвиг закончился сломанной костью. Моей, как ни странно. Но в Риме деревянную мебель делали из более легких древесин, вроде оливы или туи, так что отлетела столешница четко в живот врагам, явившись хорошим аргументом для остановки.
Решив сократить путь, да и занимая выигрышную позицию, я вскочил на другой стол, и побежал по нему к двери на противоположной стене. Может — выход на другую улицу торговых рядов, может — во внутренние помещения павильона, но в любом случае, поможет убежать.
Безоружный, я пользовался всем, что попадало под руку и ногу — то подсвечник отправлял в голову, то метким пинком отбрасывал кувшин, заставляя подавиться гневными выкриками капитана пиратов. Впрочем, тишины это не образовало, потому что каждый из присутствующих старался докричаться. До меня или до напарников — непонятно, потому что в этой какофонии просто ничего не слышно.
И когда я готовился сделать последний прыжок, из той самой двери, к которой я направлялся, появилось еще десять человек. С оружием, молча, они медленно брали меня в кольцо, и не оставляли возможности пробиться к выходу.
Оглядевшись, я спрыгнул со стола и подхватил один из упавших гладиусов охраны, машинально примерив его по руке. Так просто я не сдамся. Парочку этих уродов я точно заберу с собой на тот свет.
— Как у вас тут интересно… Стоять! — в том же проходе, через который заходили и мы совсем недавно, стоял важный господин в окружении своей охраны. И именно ей он скомандовал приказ остановится, когда они достали оружие, готовые напасть на меня.
Мужчина привык к освещению, рассмотрел разбросанную еду и посуду по полу, стонущих под столом охранников, и перевел взгляд на меня. Пару секунд осознавания, и вот он расплылся в дружелюбной улыбке.
— Ну здравствуй, Тит Ливерий, достойный сын своего отца! Рад, что наша встреча состоялась несмотря на все трудности, тяготы и невзгоды!
Вот так и раскрывают инкогнито — обычно те люди, которых ты не знаешь… Хотя вроде бы мужик вел себя спокойно и вежливо, без холодности или высокомерия, так что в данном случае проще подыграть, и разбираться по ходу, чем продолжать прорываться с боем на выход. Это я всегда успею, оружие то отдавать
