его команды, автоматически попадает в зону риска. Надо уходить. Тихо не получится, придется громко», — ясно понял Андрей.
Усилием воли Максимов заставил себя успокоиться и выдавил:
— В принципе, меня всё устраивает. Есть пара пунктов, над которыми надо подумать.
— Вот это правильно, — довольно улыбнулся бандит. — Давно бы так. Какие пункты вызывают вопросы? Прочитай, будем решать.
— Сейчас, — Максимов перевернул страницу договора, взялся за тарелку, освобождая место, и неожиданно метнул её в расслабившегося узколицего. Тяжелая посудина влетела точно в переносицу Утюга. Бандит вскрикнул от неожиданности и выронил пистолет. Максимов уже опрокинув стул и сжимая в руках вилку и нож, летел вперед. На ходу полоснул лезвием по лбу полезшего под мышку мужика в смокинге, воткнул вилку в живот узколицего, дернул начавшего тяжело подниматься Борова за лацкан пиджака, усаживая обратно.
— Сидеть, сука!
Всадил сверху вниз, каблуком в голову, стонущего и зажимающего ладонью рану Утюга. Лицевые кости хрустнули, брызнула кровь, глаза отморозка обморочно закатились. Бандит замер в отключке, раскинув руки.
Максимов, продолжая удерживать рукой пиджак Сергея Борисовича, быстро нагнулся и подобрал «глок». Приставил пистолет к виску толстяка:
— Ты же понимаешь, что покойник? — прохрипел Боров. — Я такое никому не прощаю.
— Ты же понимаешь, что отправлять отморозков к моим родственникам было большой ошибкой? — тем же тоном ответил политолог. — За это придется ответить.
Топот на лестнице, заставил Максимова насторожиться, и плавно сместиться за спину Боровикова. Левая перехватила бандита локтевым сгибом за шею, ладонь, ещё державшая столовый нож, сместилась к сонной артерии, пистолет хищно нацелился дулом на вход.
На веранду ураганом ворвались трое верзил в черных костюмах с пистолетами наперевес. Увидели бледного шефа с ножом у глотки, направленный на них «глок» и озадаченно застыли…
— Положили стволы на землю, иначе шлепну вашего босса, — подрагивающим от напряжения голосом скомандовал Андрей. — Быстро, я кому сказал!
Лезвие ножа чуть качнулось, вспарывая кожу на шее. Тонкая струйка крови потекла вниз, пятная белоснежный воротничок.
— Слышали, что он сказал? — сдавленно прохрипел беспредельщик. — Исполнять!
Охранники мгновение помялись, потом положили стволы на землю.
— Подтолкнули оружие ногами ко мне, отошли к стене, подняли руки, развернулись спинами и расставили ноги пошире, — гаркнул Максимов.
«ТТ», «браунинг» и «кольт детектив спешиал» проскользили по натертой до зеркального блеска плитке к ногам политолога. Охранники, виновато поглядывая на шефа, покорно отошли. Отвернулись, широко расставили ножищи-колонны, оперлись руками на стену.
Максимов придержал Борова рукой, сунул «глок» за пояс, влепил хлесткий расслабляющий удар костяшками в печень. Пока побагровевший бандит ловил ртом воздух, молниеносно наклонился и подхватил «ТТ». Пинком отправил остальные пистолеты вниз, через ограждение — в зеленое море аккуратно подстриженных кустов.
Дуло «ТТ» уперлось в бульдожью шею бандита. Андрей подтолкнул толстяка к лежащему в позе морской звезды узколицему.
— Теперь быстро, не теряя ни секунды, залазишь в карманы своему подручному, достаешь брелки с ключами, передаешь мне. Медленно. Учти, я все вижу и контролирую. Дернешься, грохну, мне терять нечего. Понял?
— Понял, — прошипел Боровиков.
— Начинай.
Сергей Борисович аккуратно, стараясь, не совершать лишних движений, пошарил в карманах, бесчувственного Утюга, вытащил связку ключей, и два брелка, один — автомобильный, украшенный стальной трехлучевой звездой, другой для открытия ворот. Покорно передал всё политтехнологу.
Андрей подхватил за шиворот стонущего толстяка, продолжая упираться стволом в мясистый затылок. Рывком поставил Борова на ноги и подтолкнул к выходу:
— Пошел, быстро!
Проходя мимо стоящих у стены охранников, притормозил, всадил одному рукоятью в голову, второму носком в пах. Третий испуганно дернулся, но уйти от удара не успел, получил стопой по почке, глухо вскрикнул, изогнувшись, и рухнул рядом с коллегами.
— Сейчас, пузан, мы с тобою прокатимся немного, чтобы твои быки дурной инициативы не проявляли и не летели следом, теряя тапки, — пояснил Максимов, подталкивая скривившегося бандита к лестнице. — Только не трепыхайся, бога ради прошу, пристрелю как собаку. Будешь послушным, отпущу через десяток-другой километров, и потопаешь к себе в родовое гнездо.
— Ты уже труп, знаешь об этом? — продолжал блажить Боровиков, массируя ладонью печень. — Я таких финтов никому не прощаю.
— Это мы ещё посмотрим, — усмехнулся Андрей. — И вообще смени пластинку, заела.
Они спустились по широкой лестнице, вышли к холлу. На первом этаже никого не было. Максимов ударом ноги распахнул дверь, и выволок толстяка наружу. Через минуту они уже стояли возле выстроившихся на площадке у входа автомобилей: уже знакомого «кубика», «порш-кайена» и «бентли».
Максимов щелкнул кнопкой брелка. Клацнули кнопки дверей, «мерседес» призывно моргнул фарами. Политтехнолог, продолжая придерживать мрачного Борова за шиворот, открыл дверцу со стороны водителя, пихнул бандита на кресло. Грохот выстрелов оказался для него полностью неожиданным. В спину ударило, затем ещё раз. Максимов развернулся, цепляясь ладонью за дверцу. Угасающее сознание зафиксировало в окне второго этаже злобно оскалившуюся незнакомую рожу со шрамом на щеке и «браунинг» в здоровенной лапе. Андрей медленно опустился на асфальт. Жгучая боль в спине сменилась темной пеленой вечности.
Глава 3
— Парень, с тобой всё в порядке? — встревоженный голос пробился сквозь сознание. Жутко болела голова. Под носом было влажно. Максимов машинально провел ладонью, сразу же ставшей мокрой и липкой, открыл глаза. Рядом маячило обеспокоенное лицо женщины лет сорока пяти в темно-коричневой куртке. Перед носом качалась авоська с золотистым батоном и сочувственно позванивающими при каждом соприкосновении бутылками с кефиром и молоком. За присевшей рядом незнакомкой виднелись черные кроны деревьев, раскинувших в стороны голые ветки, похожие на скрюченные лапы. Чуть дальше стоял щупленький дедулька в черной кепочке и сером драповом пальто. Пенсионер, вытянув шею и близоруко прищурившись, прислушивался к разговору.
«Кино что ли снимают?» — отрешенно подумал Максимов. — «Такие куртки уже добрую четверть века не носят, о пальто вообще не говорю. Бутылки с широкими горлышками и крышками из фольги вообще после распада Союза исчезли».
— Нормально, — проскрипел он. Приподнялся на локтях. Прохладный ветерок ударил в лицо. Невыносимо заломило в висках, закружилась голова, и политтехнолог со стоном опустился обратно.
«Сотряс что ли? Вроде в спину попали, откуда эта юшка из носа и раскалывающая голова⁈».
Нахлынул очередной приступ боли. Максимов поморщился. В голове внезапно всплыли несколько картинок.
Маленький Андрюша в слюнявчике, упрямо поджав губки, мотает кудрявой головенкой, отказываясь есть манную кашу. Вот он ходит по двору и качается на качельке. Молодая улыбающаяся женщина ведет серьезного и надутого от собственной важности пацана в первый класс…
Максимов похолодел. Это были не его воспоминания.
«Что, черт подери, происходит? Сплю? Таких ярких снов с картинками из чужого детства не бывает! Фигня какая-то. Похоже, слишком сильно ударился при
