с красными слезящимися глазами.
– Я же выпил антигистаминные, почему не проходит? – спрашивает он возмущенно, смотрясь в мою пудреницу.
Мы едем на его Роллс-ройсе с водителем. Босс сидит на заднем сидении рядом со мной, и всю дорогу я вдыхаю свежий аромат его одеколона.
– Вы их выпили полчаса назад, – отвечаю, – нужно время, чтобы подействовали.
– Я думал, что лаки для волос остались глубоко в прошлом, – захлопывает пудреницу и возвращает мне.
Мне его жаль, выглядит, как скорбящий мужик.
– Даша, я как сказал, смотреть на меня? – хмурит брови. – Томно! А не с жалостью.
– Простите, Мирон Амирович, просто… Такое чувство, что Вы плачете.
– Мужчины не плачут. А что обо мне теперь подумают журналисты? Что я соплежуй, да? Или что нанюхался клея?
– Ну что Вы… Мы скажем, что это всего лишь сезонный приступ аллергии.
– Она еще и сезонной бывает?
– Конечно. На пыльцу, например. Или на тополиный пух.
– Не было у меня никакой аллергии до сегодняшнего дня. И отсядь от меня подальше, кажется, я сейчас опять начну чихать. В носу щекочет.
Нормально. Сам сел ко мне близко и теперь требует отсесть. Куда? За дверь?
Когда мы появляемся в ресторане, босс приходит в норму. Глаза всё еще красные, но, по крайне мере, больше не слезятся.
Ловлю на себе заинтересованные мужские взгляды. Необычно, потому что я привыкла быть невидимкой. Босс тоже замечает, что на меня смотрят посетители ресторана, и хватает меня за руку.
– Ты – моя невеста, – объясняет свой импульсивный поступок.
Его горячая рука обдает меня кипятком. Мне и приятно, и странно идти с ним за ручку. Во-первых, я это делала последний раз в школе – ходила за руку. Во-вторых, раньше Мирон Амирович не касался меня. Случайные прикосновения не счёт. А сегодня трогает везде, где хочет: и щеку, и волосы, и руку. Таким макаром к концу вечера и до груди доберется. Нужно быть начеку.
– А вот и наш клиент, – босс кивает за столик, где сидит мужчина в стильных очках, и мы идём к нему.
– Мирон Чадаев! – журналист подскакивает с места, чтобы поздороваться с моим начальником за руку. – Что с Вашими глазами? На улице ветрено?
– У меня аллергия, чтоб её… Здравствуй, Борис.
– Познакомьте с Вашей прекрасной спутницей, – просит Борис, оценивая мой внешний вид.
– Это моя невеста и помощница в одном лице Дарья Савочкина. Будущая Чадова.
На меня нападет кашель, но я стоически держусь и не произношу ни звука. Даже улыбаюсь этому Борису и пожимаю руку.
– Какая красавица, Ваша будущая жена.
На меня нападет истерический смех, и я таки издаю смешок и ловлю на себе грозный взгляд босса. Действует, прекращаю внутренне ржать и сажусь на какой-то неудобный табурет. Вроде приличный ресторан, а сидушки, словно на домашней кухне.
– Даша, – шепчет мне босс, – это стул для твоей сумочки.
Ох, черт. Вот это я облажалась. Натягиваю на лицо извиняющуюся улыбочку и пересаживаюсь в плетеное кресло с подушкой. Вот теперь комфортно, но стыдно. Борис, наверное, сразу догадался, что я в роскошном ресторане впервые, раз перепутала сидения.
– Ничего, – говорит Борис, – многие девушки путают стулья. Всё нормально, Дарья. Или можно просто Даша?
– Как Вам будет угодно, – отвечаю.
В бокале стоит водичка, и я делаю пару глотков, чтобы успокоить горло, в котором першит.
– А где же Ваша спутница, Борис? – интересуется Чадаев.
– Опаздывает, как всегда. Моя помощница не такая собранная и ответственная, как Ваша, – стреляет в меня глазами. Посылаю журналисту в ответ сладкую улыбочку и вспоминаю, что вообще-то должна улыбаться и строить глазки боссу. Вот хоть убейте, не могу поднять глаза на Мирона Амировича, и ему улыбнуться. А он, наверное, этого ждет.
– Даша у меня – золотой человек. Уже почти год вместе работаем. Как только она переступила порог моего офиса, я сразу понял, что влюблюсь в неё, – сочиняет босс так убедительно, что, не зная всей правды, я поверила бы.
Борис кивает и кушает сказку. Чувствую под столом шевеление, а потом несильный, но ощутимый толчок. Мирон Амирович только что меня пнул! Поднимаю на него возмущенный взгляд и ловлю мысленное сообщение: не сиди молча, поддержи мою ложь, иначе тебе не поздоровится.
– Да, так и было, – киваю и растягиваю губы в улыбке, нежно смотря на босса.
Стыд заливает лицо, как будто я делаю что-то неправильное, непристойное. Это игра, всего лишь игра – напоминаю себе. Но как он смеет угрожать мне взглядом? Я и так делаю, что в моих силах. В следующий раз пусть ведет на встречу профессиональную актрису. С его связями найти её будет несложно.
Мирон Амирович накрывает мою руку своей и сжимает пальцы. По телу проносится электрический импульс и эхом отдается где-то за ушами. Господи, все это так не правильно…
– Мирон, расскажите, как Вам удалось создать такую большую и успешную компанию? Вы являетесь одним из крупных застройщиков. Как Вам это удалось?
И босс пускается в долгий рассказ о своей семье, погибшем отце и своем призвании строить удобные дома для людей. Половина – враньё для образа хорошего парня. Но его отец Амир Чадаев и вправду погиб в крупной аварии вместе со своей женой. Я помню, как на весь город трезвонили об этом.
На Бориса производит впечатление рассказ босса. Плюс красные слезящиеся глаза. Думаю, сделка с журналистом у Мирона Амировича в кармане. Он напишет про него хорошую статью, и шеф выиграет вожделенный тендер на строительство ТЦ.
– Добрый вечер! – слышу приторный женский голос сбоку.
Мы все трое поднимаем взгляд на рыжую девицу в дизайнерском фиолетовом платье.
– А тебе отдельный привет, Мирончик, – говорит она.
Босс меняется в лице и чертыхается:
– Привет… Анна.
– Я Жанна. Ты даже имени моего не помнишь, нахал.
Жанна садится за столик, напротив босса, и смотрит на него обидой.
Ясно! Еще одна бывшая.
– Так вы знакомы? – удивленно спрашивает Борис.
– Пересекались, – мрачно отвечает Чадаев.
– В горизонтальной плоскости, – добавляет Жанна с усмешкой.
– Жанна, – одергивает ее Борис, – Мирон пришел со своей невестой.
И только теперь она обращает на меня внимание. Окидывает меня зеленым змеиным взглядом и ухмыляется:
– Невестой? У него не длятся отношения дольше недели.
– Мы с Дашей работаем вместе уже год. Так что, как видишь – длятся.
– Хм, ясно. Тогда сделаем пару фото для статьи?
Жанна достает из сумки фотоаппарат и кивает в сторону эстетично оформленной фотозоны.
– Конечно, – отвечает Мирон и помогает мне выйти из-за стола.
Становимся рядом, и я чувствую на своей шее его дыхание. Мирон Амирович приобнимает меня для фото. От его руки исходит
