Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
лития. Все элементы тяжелее лития были созданы гораздо позже, в процессах внутри развивающихся и взрывающихся звезд.
Откуда мы это знаем? Потому что пока одни ученые работали над теорией Большого взрыва, другие пытались эту идею опровергнуть. Ассоциации с термоядерными устройствами наводили на мысли о ее скороспелости, а подразумеваемое таинственное происхождение запятнало теорию Большого взрыва креационизмом. Как упоминалось выше, соперничающий лагерь космологов разработал альтернативную теорию стационарной Вселенной.
Эта теория утверждала, что Вселенная существовала всегда. И всегда будет. Материя создается из вакуума самого пространства. Сторонники альтернативной теории, изучающие Большой взрыв и его слабые места, были вынуждены задаться вопросом, где и когда могли образоваться химические элементы, если не в первые несколько минут существования космоса. И дали ответ: в топках самих звезд. «Стационарники» обнаружили серии протекающих там цепных ядерных реакций. Показав для начала, как термоядерный синтез позволяет создавать элементы тяжелее углерода, они затем подробно описали восемь реакций синтеза, посредством которых звезды превращают легкие элементы в тяжелые. Звездный ветер[3] и вспышки сверхновых выбрасывают эти элементы в космос.
Итак, именно внутри звезд сбывается мечта алхимика. Каждый грамм золота нашей планеты появился миллиарды лет назад, выкованный внутри звезды, ставшей сверхновой. Его частицы, унесенные в космос, смешались с камнями и пылью, образовавшими раннюю Землю. И с тех самых пор ждали своего часа.
Мерлин: как легенда соотносится с каноном?
Самый знаменитый волшебник всех времен – так во вселенной Гарри Поттера описан Мерлин. И, как случается со многими великими личностями, слава сделала его имя частью повседневного лексикона магов: можно, например, услышать фразы «Клянусь бородой Мерлина!», «Именем Мерлина!» и менее распространенное «Мерлиновы портки!». (Уж не будем вспоминать, в каких выражениях упоминал имя знаменитого мага Рон Уизли.)
Согласно канону поттерианы, Мерлин учился в Хогвартсе. Известный также как Принц Чародеев, он посещал школу волшебников где-то в средневековую эпоху. Опущение дат является разумным, поскольку легенда достаточно расплывчата в отношении одного из самых могущественных мифов англоязычного мира. По каноническому утверждению, волшебная палочка Мерлина была сделана из старого черешчатого, или английского, дуба, однако место упокоения великого мага так и не было найдено, и доподлинно правду установить не удалось.
Шляпа Годрика Гриффиндора распределила его на факультет Салазара Слизерина. Говорят даже, что тот сам учил Мерлина. Как известно, отношение к маглорожденным ученикам породило неразрешимые противоречия среди четырех основателей школы и заставило не доверявшего грязнокровкам Салазара покинуть Хогвартс. Мерлин же придерживался прямо противоположых взглядов. Он считал, что маги должны помогать маглам и мирно существовать бок о бок с ними. Это соответствует образу Мерлина из чудесной тетралогии Теренса Хэнбери Уайта «Король былого и грядущего», в которой волшебник заявляет: «Участь человека в единении, не в разделении. Разделение в конце концов приведет нас к сообществу обезьян, швыряющих друг в друга орехами со своего дерева каждая».
Такие убеждения были заложены при учреждении Ордена Мерлина. Первоначально созданный для противодействия использованию магии во вред маглам, позже Орден трансформировался в высшую награду, присуждаемую колдуньям и волшебникам за храбрость, проявленную при совершении великих дел, или за особые заслуги перед родом волшебников. Подобное изменение, возможно, является признаком отчуждения между мирами маглов и волшебников. Так кто же такой Мерлин?
Маги средневековой науки
Давайте для начала соотнесем легенду о Мерлине с историческими событиями. За тысячу лет от падения Западной Римской империи до эпохи Великих географических открытий европейская наука, по сути, топталась на месте. Исследования проводились исключительно церковниками – монахами и членами разнообразных орденов – и только в религиозных целях. Это сильно контрастирует с исламской наукой того времени, где лишь немногие ученые были священнослужителями, а почти все эксперименты преследовали утилитарные цели. Неудивительно, что западная наука пришла в состояние застоя. Расцвет христианства означал, что, начиная с IV века, интеллектуальную жизнь регламентировала христианская доктрина. Обучение было доступно только для священников, и в раннем Средневековье история мысли на землях исчезнувшей Римской империи стала историей христианской догмы. Отцы Церкви попытались подступиться к невыполнимой миссии – интегрировать в христианство наиболее безобидные элементы древней мудрости греков. При этом их философия уже медленно, но верно просачивалась в Европу. Однако Ветхий Завет и классическая культура плохо уживались под одной крышей. И поскольку последователи Платона пытались вторгнуться в самые деликатные аспекты устройства мироздания, противостояние было неизбежным.
Зародилась ересь. Начиная с IV века бушевали дискуссии и множились новые еретические концепции, особенно на почве платоновских идей о природе души и ее связи с тленным телом. Уже на Первом Никейском соборе в 325 году нашей эры в рамках великого арианского спора поднимался даже вопрос о природе самого Божества.
К V веку сделка была заключена: философия и вера договорились между собой, а наука оказалась в стагнации. Отныне и до эпохи Возрождения, когда бы ни задавались вопросы, во что должны верить люди в рамках религии, им говорили об отсутствии необходимости вникать в природу вещей, в отличие от тех, кого греки называли physici. Благочестивых людей не должно волновать, что они не знают о сути и числе стихий, их взаимодействии и порядке; о затмениях небесных тел; о форме небес; о видах и природе животных, растений, камней, источников, рек и гор. Пространство и время не должны были их беспокоить, как и признаки надвигающихся штормов. И то же самое говорилось по поводу великого множества других вещей, которые философы либо открыли, либо думали, что обнаружили.
Для обычного христианина этого было достаточно, чтобы смириться. Требовалось просто поверить, что единственной причиной всего сотворенного, небесного или земного, видимого или невидимого, была благость Творца, единого истинного Бога, и нет ничего, кроме Него Самого и последствий, проистекающих из Его существования. Прекрасный пример как притупить человеческие любопытство и интеллект.
И все же в Средние века встречались люди, которых мы могли бы назвать философами. И Мерлин, каким он представляется, безусловно легко вписался бы в их компанию. Исследователи, подобные Роджеру Бэкону (около 1214–1292), с помощью опытов и разума стремились понять скрытые механизмы мира. Философы встречались и среди заметных фигур средневекового общества: Герберт Аврилакский (Реймсский) (около 938–1003), один из первых ученых Запада, известен как Папа Римский Сильвестр II; Роберт Гроссетест (около 1168–1253), очень способный философ, стал канцлером Оксфордского университета и епископом Линкольнского собора; а один из самых смелых мыслителей позднего Средневековья, Николай Кузанский (1401–1464), сделал блестящую карьеру кардинала, папского легата, князя-епископа Бриксенского и генерального викария Папской области. Наукой эти средневековые мыслители занимались в свободное от службы на благо Церкви время.
Исключения из этого правила составляют Роджер Бэкон и таинственный Петр Перегрин (Petrus Peregrinus, то есть «пилигрим»), наиболее сходный в своих помыслах с Мерлином. Бэкон потратил значительное состояние на собственные научные
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
