Но и спорить — это палить уже свое особое отношение.
— Так может ему интересен вопрос?
Лиза снова смеется. Глупая… Вот сейчас я готова согласиться с ее отцом. Только это от злости.
— Ему интересна одна конкретная студентка. Волосы — русые с медным отливом. Глаза — зеленые. Вес, — Лиза морщится и думает. — Где-то пятьдесят пять, наверное. Рост — средний. Юлей зовут. Идет на красный диплом и даже моего отца удовлетворяет своими результатами.
Закатываю глаза просто потому что а что еще ответить?
— Фантазерка.
В итоге встаю с кровати. Подхожу к окну и заглядываю за штору. Под ногами — светящиеся огнями мосты и высотки. Даже голова кружится.
Я бы тоже хотела жить в такой квартире. Через сколько лет смогу? И что для этого нужно будет?
Тебе бы уже работу найти, Юль. Думаю об этом и озноб по коже. Я пыталась несколько раз. Отрабатывала пару месяцев и сдавалась. Не тяну. Или не мое. Или не хочу. А что хочу — пока не знаю.
— Может и фантазерка, но он же и тебе нравится… — Лиза тянет задумчиво, так же задумчиво проезжаясь взглядом по мне. Чувствую себя пойманной на горячем. Как будто сделала что-то плохое. Становится жарко.
— Как профессионал, Лиза. Чувствуешь разницу? Он классный профессионал. Очень умный человек. Юрист хороший…
По взгляду Лизы ясно, что она пропускает мои шикарные аргументы мимо ушей. Я бы тоже пропускала. Понятно, что моя правда всего лишь полу.
— Врешь, Березина. Ох как врешь…
— Сейчас такси закажу, — возвращаюсь к кровати, тянусь за телефоном, но Лиза перехватывает мою руку.
— Нет! Ладно! Не хочешь — не признавайся. Я сделаю вид, что верю. Только не бросай.
Колеблюсь пару секунд. В итоге сдаюсь. Ехать в ночь мне тоже не хочется. Да и глупо, господи. Поссориться с подругой, доказывая, что не влюблена в мужчину, в которого влюблена.
Снова сажусь на кровать. Лиза переворачивается и оплетает своей рукой мой локоть. Прижимается.
Удивительно, но и на тактильном уровне ее близость для меня тоже не отталкивающа, хотя в целом-то я человек прохладный. Всегда такой была. И недоверчивой.
— Ты на планшете сидишь, — бубню, хотя настроения учиться нет и у самой. Лиза вздыхает.
Поверх музыки о себе заявляет желудок подруги. Жалобно урчит. Я почему-то улыбаюсь.
— Жрать так хочется… Я из-за папы и не поела толком. С ним как на допросе…
Улыбаюсь шире. И я так. Точь-в-точь.
— Спустишься на кухню, Юль? Если я — он услышит и тормознет. Не хочу.
Я и сама не хочу, но вздыхаю, спуская ноги с кровати.
У Смолиных работает женщина, отвечающая за готовку и содержание дома в чистоте. Насколько я знаю, она уходит в десять. То есть сейчас на кухне никого. Ну и супер.
Вроде бы не воровка, а по коридору крадусь. И по лестнице тоже.
Зайдя на кухню, стараюсь включить свет без звука.
Возьму сыр, виноград и крекеры.
Сооружаю нам с Лизой тарелку, преодолевая стыд. А еще прислушиваясь к шуму в квартире.
Замираю истуканом, слыша шаги. Но они — мимо. Отец Лизы хлопает какой-то дверью. Слава богу.
Ускоряюсь, беру тарелку в руки и тушу свет. На цыпочках возвращаюсь к лестнице.
Честно, не подслушиваю. Честно. Но…
Тормозит произнесенная Русланом Викторовичем фамилия «Тарнавский».
Его в моей жизни стало слишком много. Или это не он?
Знаю, что нужно проигнорировать. Оттолкнуться и пойти дальше. Но стою. Закрываю глаза. Слушаю:
— Честно… Заебал уже… — Голос Лизиного отца звучит сразу и устало, и раздраженно. Становится ясно: с нами он вел себя дико сдержано.
Уходи, Юля. Уходи.
Приказываю себе и не двигаюсь. Отчетливо пахнет сыром. Еле-еле — крепким алкоголем из-за той двери, за которой голос.
— Ни да, ни нет не говорит, Дим. Ни да, сука, ни нет. А с ним же хуй поймешь — он хочет цену решения повысить или не идет на контакт… — Пауза. — Поэтому и говорю: заебал.
Снова пауза. Дальше — низкий мужской смех. Искренний. Для меня — пугающий. Если он узнает, что подслушала, что сделает?
А я зачем подслушиваю?
Не суйся, Юль. Не суйся.
И стою.
— Ладно. Забей на него пока. Время есть. Подумаем.
Я тут ни при чем, и о чем речь — не знаю, но тоже чувствую облегчение.
Слышу, что Лизин папа встает с кресла. Шаги к двери. Отмираю и беззвучно ступаю на лестницу. Прежде, чем он плотнее закрывает дверь, ловлю еще одну фразу:
— Тут у меня появился один вариант. Проработаю — скажу.
Глава 3
Юля
Вылетаю из учебного корпуса с потяжелевшей на еще одну сотку зачеткой и облегчившейся на один зачет совестью.
Лиза приболела, поэтому пошла сдавать первой и меня не ждала. Это значит, что никаких кофе и обсуждения после не будет.
Но и скучать некогда.
В руках вибрирует телефон.
Мама.
— Привет, — как назло темечком чувствую первые капли июньского дождя.
Вскидываю взгляд в небо.
Вот черт. Зонта нет, а туча нависла огромная. Боюсь, прольется на мою голову, пока добегу до метро.
И вроде бы можно вернуться, переждать в корпусе, но я рискую. Над головой держу папку, ускоряю шаг, вдыхая запах свежести и влажного асфальта.
— Привет, Юль. Не звонишь совсем…
В ответ на мамин укол улыбаюсь. Этапы послушания и показательного протеста мы уже прошли. Теперь я просто звоню с той периодичностью, какую считаю нужной. Ну и, если честно, чаще папе. С мамой мне сложнее.
— Сессия, ма. Я думала в субботу набрать.
Мамина пауза значит, что идея с субботой — плохая. Красноречиво смолчав, она вздыхает.
А я думаю, что не только с таким как у Лизы отцом может быть сложно общаться. У каждого родителя своя… М-м-м… Специфика? Моя мама склонна драматизировать и вот уже пять лет не понимает, зачем я поехала учиться на юриста в столицу, когда дома — шикарный инженерно-строительный, который закончили они с отцом. А еще дома куча устраивающих маму «женихов» и ноль шансов податься в содержанки. «Тише едешь — дальше будешь» — это абсолютно о ней. Жаль, не обо мне.
Она почему-то особенно боится, что я отдам свою девственность богачу за подарки. Правда и я не разубеждаю. Иногда мне нравится играть на нервах.
Тем более, что девственность на месте. Ни один богач не покусился. С парнями не дошло. Грустно? Немного. Но особенно жалеть некогда. Тем более, что по-настоящему во мне еще ни разу не щелкнуло.
По пластику папки начинают тарабанить увесистые капли. Они
