Я мог бы повернуть всё иначе.
— Ты и так сделал немало для нашего спасения. А если бы я сказала, то всё могло повернуться иначе… Грядет великий излом, она должна научиться противостоять не только внешним опасностям, в первую очередь ей нужно поднатореть в сопротивлении внутренним переживаниям. Другого шанса не будет, Похотун. Учти это.
Нигде не видно ни одного иглотыка, поэтому разговор явно не для посторонних ушей. Но почему тогда была открыта дверь? И это… «грядет великий излом». Где-то я уже это слышала.
— Мама, я всё сделаю как надо. Ты только не торопи меня. И так нервы на пределе, а излишнее давление заставляет совершать ошибки…
— Я не тороплю. Торопит время. Тебе ещё нужно…
И тут, как в плохих бульварных романах, у меня засвербело в носу. Вот пока крались с Агапой по коридорам, пока ползли по лестнице, пока я просачивалась к месту наблюдения — не свербело. А тут на тебе. Так отчаянно и резко зачесалось, что я не удержалась и чихнула.
Плюшки-ватрушки, надо было видеть, как высоко подпрыгнул маг. Он едва не достал макушкой до потолка, но, пока он падал обратно, я уже успела подскочить и дать стрекача.
— Шандарахус! — донеслось мне в затылок, а за спиной ярко вспыхнуло и громыхнуло.
Пол ощутимо тряхнуло, на мраморные плиты дождем посыпались книги.
Конечно же я не стала останавливаться и оценивать принесенный ущерб. Наоборот, я припустила так, что сшибла подглядывающую Агапу с ног, а после подхватила её под грудки и потащила к лестнице.
— Бежим, — шипела я, стараясь передать в этом слове весь адреналин, который захлестнул с головой.
— Куда? — оторопело спросила Агапа.
Да, я ответила матом, но в своё оправдание могу сказать, что за нами слышался топот бегущего мага, а попадаться ему очень не хотелось. Зато эти слова возымели на Агапу волшебное воздействие — она вывернулась из моих рук и помчалась по лестнице со скоростью газели, которую преследует гепард.
— Марина-а-а!!! — раздалось нам вслед.
Ага, так я и остановилась.
Фигушки!!!
Я влетела в комнату и нырнула под одеяло. Всё, я в домике.
4
Зря боялась преследования и не спала полночи — в замке было тихо. Нет, я не стала выползать из комнаты, чтобы поинтересоваться самочувствием Агапы. Я пролежала, затаив дыхание и следя за зеленым квадратом света, который перемещался по полу.
Фалька, местная луна, молчаливо передвигалась по небу и ей было глубоко наплевать на наши страхи. Она величественно плыла среди звезд и мечтала только об одном — бухнуться за горизонт и нормально отоспаться, а то эти ночные смены так выматывают…
Я сама не заметила, как заснула.
То, что мне снилось, опять не лезло ни в какие рамки — я оказалась в своей комнате, а по полу полз белесый туман. Он был на вид настолько сумрачен и лохмат, что я сначала приняла его за чьи-то седые волосы, которые волшебным образом стелились по полу. Потом сама на себя удивилась — какие волосы могут быть на высоте десятого этажа?
Только если какая-нибудь сумасшедшая и пожилая Рапунцель зафигачила их так высоко.
Потом появилась и девушка. Снова та самая девушка, с портрета Симпатира. И она же была на портрете Похотуна. Славояра. Любовь сошедшего с ума ректора Академии Попаданок.
— Мне очень грустно, что в сердце пусто, все мои чувства забрал медведь, — пропела она.
— Что? — не поняла я. — Ты о чем вообще? Ты можешь нормально говорить?
— Моя судьба мне не подвластна. Любовь моя, как смерть, опасна, — продолжала она напевать.
— Да мне нафиг твоя любовь не сдалась. Ты лучше скажи, чего от меня тебе надо?
— Погаснет день, луна проснется, и снова зверь во мне очнется, — с этими словами Славояра повернулась ко мне спиной и поплыла к окну.
— Стой! Ты куда? — подпрыгнула я на кровати и кинулась к ней.
Славояра махнула платком и меня пригвоздило к простыне. Она коснулась подоконника и растаяла вместе с туманом. Не простыня растаяла, а Славояра, если вдруг вы неправильно меня поняли.
А вы бы на моем месте стали правильно формулировать предложения? Вот и я была занята тем, что отчаянно себя щипала — мало того, что девушка исполнила мне тут песню «Короля и Шута», так ещё и пропала беспардонно. Мне не до верных формулировок.
И к тому же — три покраснения на коже прозрачно мне намекнули, что если я ещё раз ущипну себя, то к ним прибавится четвертое.
Я не спала!
Когда же я смогла отлипнуть от противной простыни, то тут же подбежала к подоконнику, но за ним всё также скромно прогуливалась Фалька, а где-то далеко внизу бродили хмурые древстуны. Очертания великана Комара выдавали его крепкий и глубокий сон. Гербариуса нигде не было видно.
А вот куда подевалась Славояра?
На этот вопрос Фалька отказалась ответить, до древстунов не докричаться, об остальных и речи быть не может. Она снова загадочно исчезла, как в лесу, когда спела песню Киркорова. Неужели она перешла с попсы на панк?
Я вернулась в свою кровать и погрузилась в размышления. Моего погружения хватило всего на пять минут, а после этого наступил настоящий, хотя и беспокойный сон.
Видимо сон был настолько беспокойным, что я сразу же проснулась от скрипа двери. Комнату заливал солнечный свет, зайчики прыгали по стенам и озадаченной мордашке Агапы. Она заглядывала ко мне так осторожно, словно вот-вот собиралась умчаться без оглядки, если вдруг тут окажется Похотун и я буду в роли наказуемой.
— Привет, ты уже проснулась? — потянулась я на кровати.
— Да я почти не спала. Вздрагивала от каждого шороха, — призналась мне Агапа, которая бочком протиснулась в дверь и тут же её закрыла. — А эти проклятые иглотыки как будто нарочно устроили гонки по коридорам и стрекотали своими крыльями…
— Я не слышала.
— Да? Повезло. Небось храпела, как убитая? Может, это вовсе и не иглотыки шумели, а твой храп по всему замку разносился? — нервно хихикнула Агапа.
— Ой, да ну тебя, — я бросила в неё подушкой, и сама получила по лбу в ответ, когда подушка вернулась в родные пенаты.
— Марин, что нам теперь делать-то? — посерьезнела Агапа.
— Если бы у нас были штаны, то могли бы их снять и начать бегать…
— Ну, чего ты начинаешь?
— А что я ещё могу сказать? Не знаю — будем действовать по ситуации. Сейчас же мне нужно принять душ, выпить чашечку кофе… — попыталась я спародировать Андрея Миронова из «Бриллиантовой руки».
— Доброе утро! — раздался за дверью
