— Мне трудно удержаться и не сказать вам, что оценка моей особы далека от истины, а это следствие того, что вы вообще жизнь воспринимаете в странном свете.
Тон Дорис был чуть ли не сердечным. Ей хотелось верить, что Патрик все же не слишком тесно связан с этим малопривлекательным типом.
— Так вот какой может быть Дорис Ленокс, ну просто маленькая, трущаяся об ногу болонка. Бедный Патрик, вы частенько берете его с собой на прогулки?
— Оставьте Патрика в покое.
Неожиданно она ощутила, что ее глаза наполняются непрошеными слезами. Дорис сердито взмахнула ресницами, чтобы удержать их, но одна слезинка, как одинокая жемчужинка, все же сбежала по щеке.
Брюс следил за этой жемчужинкой почти что с восхищением. Затем опять посмотрел ей прямо в глаза.
— Уверен, что для Патрика было бы очень поучительно увидеть вас такой, какая вы есть на самом деле, — заявил он, возвращаясь к прежнему тону беседы. — Не сомневаюсь, что тогда он перестал бы быть таким всепрощающим.
Голос Брюса на сей раз прозвучал менторски. И еще он добавил чуть ли не с похвалой:
— Это великий талант — уметь пролить слезу по заказу в нужный момент. Но дамские слезы разжалобить меня не в состоянии… они просто вызывают у меня раздражение.
— Как бы вы ни старались, все равно поссорить меня и Патрика вам не удастся, — заявила Дорис с подъемом.
Ее отношения с пасынком крепки как сталь. И ничего эта противная рожа противопоставить их дружбе не могла.
Мысль о том, что Патрик по какой-либо причине захотел бы расстаться с ней, казалась Дорис более чем абсурдной. Это же был ее… их дом. Более того, он не раз поддразнивал ее за излишнюю преданность этой развалине. Порой, как бы в шутку, интересовался, что она станет делать, когда возникнет необходимость поселить здесь его собственную семью. Ведь дети есть дети.
Дорис постаралась отогнать от себя подобные мысли и обратила свой взгляд на противника, на сей раз предостерегающе ей улыбавшегося.
Она услышала, как насвистывает Патрик, явно приближаясь к тяжелой дубовой двери. Чтобы, упаси бог, он не прошел мимо, Дорис направилась к двери, стремясь открыть ее. Этот мужлан просто будет вынужден вести себя цивилизованнее в присутствии Патрика, подумала она с облегчением.
— Что такое, — раздраженно воскликнула она, когда Брюс с непонятной поспешностью и цепкостью схватил ее за руку и привлек к себе.
— Мне нравится ваше умение владеть собой. — Его смуглое лицо приблизилось настолько, что у Дорис закружилась голова. — Кроме того, я ваш должник по части цветов.
Нервный спазм перехватил горло, она понимала, что сейчас произойдет, но решила не сопротивляться. Она сомневалась даже в том, дать ли ему пощечину в случае попытки поцеловать ее, а по всему было ясно, что именно это он и попытается сделать. Что ж, вполне логично, с его точки зрения: во-первых, он продемонстрировал бы ей свое явное физическое превосходство, а во-вторых, наглядно дал бы понять Патрику, какого рода занятия, по его мнению, являются любимым времяпровождением его мачехи.
На какое-то мгновение ей показалось, что Брюс Кейпшоу обезоружен кроткой усмешкой, пробежавшей по полным, розовым губам Дорис. Он с такого расстояния мог видеть ниточки кровяных сосудов, пересекавших трепетавшие от напряжения веки, потому что Дорис не хотела разжать их и открыть глаза. Она с видом жертвы повисла всей тяжестью на обнимавших ее руках, не просто обнимавших, но и прижимавших к груди.
Лицо Брюса стало лицом хищника, когда он наклонил голову, чтобы выполнить разгаданное Дорис намерение.
И в следующее мгновение она буквально окаменела от потрясения, когда ощутила уверенное, но деликатное прикосновение холодных губ к своим. Глаза ее широко открылись, ей с трудом удалось сохранить равновесие, нарушившееся, когда Брюс резко убрал руки. Она заглатывала воздух нервными вздохами, так и не осознав до конца, что же все это значило. Внезапно наступило просветление. Если это можно так назвать!
Дорис чувствовала, что из ее горла рвется с трудом сдерживаемый стон, и поняла, что руки ее с какой-то противоестественной легкостью перебирают темные густые волосы, падающие на мощную шею. Поцелуй этот, легкий, дразнящий, как бы проверочный, и вместе с тем целомудренный, пробил брешь в ее обороне, выстроенной против притягивающего ее обаяния этого человека. Может быть, отгадка крылась в нежной силе его рук? Потусторонняя темная энергия, которую он источал, была наполнена эротическим магнетизмом.
Дорис сделала инстинктивную попытку освободиться от наваждения. Она не ощущала сейчас бега времени, оно измерялось только ударами ее сердца. Лицо Дорис побледнело, дыхание сбивалось. Волнение еще больше усиливал взгляд изумрудных глаз. Ее собственные глаза метали молнии, в них читалось нежелание повиноваться.
— Не стоит изображать оскорбленную невинность, Патрик удалился некоторое время назад.
Брюс произнес эти слова безразлично-циничным тоном.
Патрик! Господи, как же она могла забыть, что он тут, рядом! Волна слабости накатила на нее. Этот человек вел себя оскорбительно, выводил ее из себя, а вдобавок ко всему еще заставил реагировать на себя, словно она маленькая сексуально озабоченная идиотка!
— Вы самый отвратительный, мерзкий, эгоистичный…
Он прервал Дорис:
— Вы совершенно очаровательны, когда выходите из себя. — Тон заявления походил на тот, которым диктор по радио сообщает погоду на завтра, эмоции не прослушивались. — Это идет такой перезревшей красотке…
— Перезревшей? — Она нервно сглотнула. — Почему перезревшей?
И тут до нее дошло, что он просто издевается, но Дорис не могла не признать, что его слова глубоко ранят ее самолюбие.
Бледность лица подчеркивала бездонность и таинственность глаз молодой женщины, и какая-то неведомая сила притягивала его тяжелый взгляд к ее полным подрагивающим губам.
— Уж если вам и удалось расшевелить во мне что-то, так это полную и глубокую неприязнь.
Дорис попыталась сдержать сквозящее в ее голосе раздражение. Ей вовсе не нравилась собственная несдержанность и тем более неспособность скрыть свои чувства в определенные моменты разговора.
— Вы явно действуете по собственному сценарию, мой ангел. Не так ли? Но эта тактика бесполезна, когда вы имеете дело с кем-либо, кто не станет терять рассудок и стоять на задних лапах каждый раз, когда вы взмахнете своими прекрасными ресничками. Мне приходится встречать на своем пути множество женщин, для которых, как собственно и для вас, главной целью в жизни является заарканить богатого мужа. Подчеркиваю, я в подобных играх не участвую. Но как ни странно, — продолжил Брюс нарочито сухим тоном, — в создавшейся ситуации наличествуют и определенные выгоды.
Его губы, кривившиеся в соответствии с тем, что он говорил, почему-то вгоняли ее в панику, которую она лихорадочно стремилась подавить.
