И тоже закашлялась, чуть не выронила. Бросилась к раковине, ополоснула стакан. Снова принюхалась — уже без последствий.
— Черная какая-то вода, — пояснила она на словах. — Вроде без запаха, а словно кувалдой по затылку. И почернела как-то. Что, сломался он?
Не сломался. Вода продолжала исправно течь. Евгения налила стакан повторно, и, вопреки своей привычке, сама пригубила. Замерла, не забыв поставить стакан на место. Постояла пару секунд и протянула стакан Катерине. Та осторожно выпила глоток… потом еще, потом допила все залпом. И, о чудо, почти сразу же стала выглядеть как человек, кровь отхлынула от глаз, кожа вернула привычный цвет.
— Точно, и я помню, — обвела остальных взглядом. — Стойте. Так не пойдет. Есть идея. У нас бумага еще сохранилась?
— Туалетная? — уточнил Сергей и увернулся от подзатыльника.
— Не умничай! Та, на которой вы записи делали. Есть еще?
— Полно еще. — Антон расстегнул рюкзак и покопался в нем немного. — И давайте попробуем успокоиться, ладно? Тебе зачем бумага?
— Доставай. — Катерина отодвинула со стола все, включая «термос», в сторону. — Всем по листу, каждому — карандаш. Запишем, что мы вспомнили, и сравним. Не нравится мне все это.
— Хорошая мысль, — согласился Сергей. — Она права, надо сравнить. Ну? Приступим?
* * *
— Счастливого пути! — окликнул их Семен. И вновь он нес ведро сияющее изнутри, чистое, нет — чистейшее. Из такого не страшно пить. — Выпьете на дорожку, для бодрости?
Они переглянулись и кивнули. Антон взглядом указал Катерине на ее рюкзак — кружки там, сверху. Семен щедро налил всем.
— Вам прямо, — указал он, пока они пили. — Пять верст прямо, потом увидите старое шоссе. Сильно разбитое, но проедете легко. Повернете направо, и еще двадцать верст, и вот вам большая дорога. Все в порядке?
— Все, спасибо, — отозвались все дружным хором, переглянулись и рассмеялись. И дымка опустилась на сознание.
* * *
— Может, нам еще воды выпить? — робко предложила Катерина. — Ну, если выпили, и что-то вспомнили.
— Откуда ты налила мне ту жгучую пакость? — поинтересовалась она, когда Евгения налила себе первый стакан и выпила без неприятных последствий. — Оттуда же? Как такое возможно? То вода эта приятная льется, то кислота?
— Я не… — Евгения осеклась. Вновь посмотрела внутрь того стакана, что налила Катерине. И снова померещилось, что вода стала черной на долю секунды. Приблизила лицо…
— Стой! Задержи дыхание! — Сергей вскочил, осторожно отнял у нее стакан. — Сразу видно, кто химию изучал, а кто сачковал. Смотри, как надо.
Он приблизил стакан к своему лицу, на расстояние ладони, и осторожно махнул ладонью свободной руки, гоня воздух к себе.
— И осторожно принюхиваешься, — пояснил он. — Как раз на случай, если что-то едкое. Черт, странный запах. И не запах даже, а словно воздух стал сухим, нос иссушает. Не вздумай это пить!
— Смотрите. — Евгения указала на окно. И точно, словно сейчас заметили, два тазика на окне. В одном полным-полно бодрых, солнечных ромашек; во втором — тоже ромашки, но вялые, с обвисшими посеревшими лучиками, некоторые — вообще засохшие. — Зачем ей это?
— Ну-ка, опусти туда живую ромашку, — предложил Антон. — Осторожно, не капни себе на руку.
Катерина осторожно опустила свежую ромашку в стакан. Растение за пару секунд пожухло, завяло, уронило лучики на цветке.
— Как в сказке! — выдохнула Евгения, в голосе ее дрожал испуганный восторг. — Точно! Вылей ее, Катя, вылей эту гадость и ополосни!
Катерина кивнула, вручила Антону погибший цветок и осторожно вылила стакан в раковину. Тщательно ополоснула и вновь налила из «термоса». Принюхалась, как показал Сергей, взглядом указала Антону — опускай.
Погибший цветок вновь, за те же несколько секунд, исполнился жизни, свежести и бодрости — яркое довольное солнышко на ножке.
На этот раз вздохнули все, у всех во взгляде читался тот же испуганный восторг.
— Живая и мертвая вода, — сумел произнести Антон. — Черт, как в сказке. Как такое возможно?
Он осторожно открутил крышку «термоса». Он был по-прежнему полон воды. И никак там не поместится шесть стаканов — ну, то есть поместится, но почему все еще налито под край? — Что-то тут не так. Тяжелый, как бочка, и вода не убывает. Откуда она берется? Почему «живая» или «мертвая»?
— Надо взять образец, — решительно заявила Катерина. — И той, и другой. И не спорьте. А пока наливайте себе живую и пейте.
6
На этот раз дописывали недолго. Выпили они той воды из ведра, и Антон, через полминуты, вдруг съехал с дороги на обочину и повернул назад, к дому бабы Нюры. А трактора, что характерно, уже не было, ну не мог он исчезнуть с такой скоростью! И никто не возражал, не удивлялся, что они едут обратно. Пришли, и едва успели расползтись по отведенным комнатам, сон настиг внезапно, кого где. Только Евгения успела надеть ночную рубашку и улечься, как положено.
И снова забвение. Выпили еще по стаканчику «живой воды» — никакой разницы, нового не вспомнилось.
— Что-то было в том ведре, из которого он нам налил, — заявила Евгения, любуясь флаконами с образчиком и той, и другой воды. — Что-то, что мы выпили. Наверное, поэтому в голове помутилось. Где баба Нюра? Я лично не собираюсь здесь оставаться. Надо уезжать.
— Зачем она тебе? — Катерина подняла свой рюкзак. — Оставим записку, если нужно.
— Затем что она махала нам… — Евгения осеклась. — Странно. Я не записала это в своем рассказе. Когда мы снова тормознули у поворота, я заметила ее в зеркале заднего вида. Она махала нам руками — ну, то есть, не останавливайтесь, уезжайте!
— Дельный совет. — Антон поднял свой рюкзак. — Баба Нюра?
Ни единого звука в ответ. Сергей приоткрыл занавеску на окне и посмотрел наружу. Тихая, словно вымершая деревня. Ни лая собак, ничего не доносилось снаружи, а форточка, между прочим, была открыта. Подумав, Сергей закрыл ее и задернул занавеску.
— Ладно, идем. И на этот раз возле Семена не останавливаться, едем дальше и убираемся отсюда. — Евгения потянула Антона за рукав. — Да?
Антон стоял, прислушиваясь к вовсе
