class="p1">- Точно! Хорошо, что напомнила – мне тоже надо! Я вот ещё думаю, - она погремела кофейными чашками, - может губы подкачать? Это сейчас так трендово…
Кира лениво поклацала кнопками ноута, вводя пароль. Перегнувшись через стол, нажала кнопку селектора.
- Оля, пусть Душкина зайдёт ко мне…
- Зачем она тебе? – Кристя поставила перед подружкой эспрессо и присела со своей чашкой на край стола.
- В качестве наглядного пособия…
Почтительно, со всем возможным пиететом приглашённая просочилась в дверь кабинета.
- Во! – мотнула головой в её сторону Кира. – Обрати внимание. Ну-ка, Душкина, повернись боком… Да, так… Ты об этом утином профиле мечтаешь, а, Крис?.. А? Нет-нет, всё нормально… э-э-э… как там тебя? Наташа? А, Даша… Где ты, Даша, себе губы делала? Где? А. Отлично, Криська, рекомендую! Непременно иди туда же – глянь красота какая, прям классика губостроительства!..
Когда покрасневшая от унижения Душкина пулей выскочила из кабинета начальницы, девки грохнули хохотом.
- Ой, не могу-у! – стонала Кристина, держась за живот. – Ну ты даёшь! Видела, как она офигела? Видела её лицо? Ахха-ха-ха-ха!..
Запищал рабочий телефон. Кира ткнула кнопку:
- Ну чего тебе? – осведомилась у секретаря звенящим от непрошедшего ещё веселья голосом.
- Ренат Вагитович просит зайти вас, Кира Андреевна…
- Ладно, - Кира со вздохом поднялась, поправила одежду и подтянула чулки. – Навещу папочку. А то заругает…
-------------------------------------------------------------------------------
Ренат Вагитович Шагеев, гендир крупной корпорации, связанной с добычей цветмета на далёких и совершенно не интересных ему просторах нашей необъятной родины, минигарх и меценат, хмуро восседал за обширным, словно футбольное поле, столом.
Это был мужчина в самом расцвете лет, но – без лысины, без пуза, без комплексов и ложных представлений о морали. Если ему по жизни чего-то хотелось – он брал, переставало хотеться – выкидывал. Дорога его была гладкой, прямой и безыскусной, как доска. Лишённой каких-либо волнений.
Единственным – и главным! – что добавляло в его существование перцу, живым переживанием, от которого прирождённый воротила не смог и не захотел отказаться, был деловой азарт - его бог и его пожизненная любовь, его кайф и его муза… С этим адреналиномейкером ничто не могло сравниться. В том числе и отношения с бабами. Которых всегда в жизни гендира было много, доступно и разнообразно. На очередную особь он смотрел обычно, как сытый, пресыщенный лев на пасущуюся у самого хвоста зебру: вроде и не голоден, но и упускать столь лёгкую добычу – тоже стрёмно… Лев лениво вставал с места, нехотя ломал шею глупому копытному и сидел над добычей, зевая, не зная чего с ней дальше делать. А делать чего-то было надо – не век же сидеть над полосатым брюхом издохшей жертвы инстинкта…
Сейчас у Рената Вагитовича был именно такой случай. Ему предстояло финальное объяснение с «одной из» – обычное, рядовое, привычное. По годами отработанному, никогда не подводившему шаблону. Беспокоиться не о чем.
Тем не менее, он почему-то беспокоился. Уже минут пятнадцать как. Возникшая ни с того ни с сего нервозность мешала сосредоточиться на увлекательной, творческой деятельности по добыванию денег.
Повертев в холёных пальцах золочёный «паркер», господин Шагеев не бросил – нет! - аккуратно выложил его на неподписанные бумаги и отошёл к окну. Раздвинул жалюзи, посмотрел вниз на кажущийся далёким с высоты птичьего полёта проспект. Тридцатитрёхэтажная стекляшка в центре города принадлежала ему. Как и медь в копях Урала. Как мэр здешний и губернатор тамошний. Как могла бы принадлежать эта широкая, окутанная смогом, круглосуточно сверкающая и гудящая дорога, если бы Ренат Вагитович захотел. Но он не хотел. На кой? Приобретения должны быть полезные и своевременные. Как и последующее расхламление.
Кстати, о расхламлении…
Он покосился на часы. Где же её носит?
Пора с эти заканчивать. Она стала вести себя слишком вызывающе, да… Эти её нелепые попытки демонстрации власти над ним, это её показушничество, стремление сделать их отношения достоянием общественности, бравирование ими, будто это её личное достижение…
Гендир поморщился: глупо и несмешно. И ни к чему. Мало того, что её вульгарное поведение раздражает само по себе, оно нервирует и по ещё одной, вполне определённой причине: у Рената Вагитовича, между прочим, жена вторым беременна, ей переживания сейчас по поводу его слишком шумных любовниц – совсем не обязательны.
Мда… История с Кирой успела подпрокиснуть. Нечего пытаться из неё блины испечь…
- Ты не торопишься на работу, как я понимаю, - мрачно заметил он нарисовавшейся на пороге ломучей фигурке, вернулся к столу и занял директорский трон.
- Привет, котик! – провинившаяся бодро прошагала к столу, перегнулась через его необъятную громаду, почти улёгшись животом на бумаги, и звонко чмокнула «котика» в лоб.
Красная туфелька вспорхнула над круглой попой, придав картине законченность – вид одновременно озорной и соблазнительный.
На это сочетание я, дурак, и повёлся, - с неудовольствием отметил собирающийся взять самоотвод любовник. И слегка отодвинулся от сверкающих глаз надоевшей куклы.
- Да, задержалась немного. По семейным обстоятельствам. Так что ж? Ты ж не заклёпочник какой, чтобы минуты опозданий подсчитывать у сотрудников? – она игриво покрутила красной туфелькой. – Или… - томно захлопала ресницами, - всё же… хочешь сделать мне выговор? Мммм…? С занесением?... – она потянулась к нему губами.
Ренат Вагитович резко отодвинулся вместе с креслом, встал из-за стола и прошёлся по кабинету.
- Ну, хватит, Кира. Всё зашло слишком далеко. Думаю, пора остановиться. Ты настолько красивая, умная, потрясающая женщина, что… я боюсь… Да-да, боюсь! – твердил он незамысловатый шаблон. – Что окончательно потеряю голову и… А у меня ведь семья – ты знаешь. Жена, дочь… Я не могу их оставить – семья для меня священна. А ты молода, ещё будешь счастлива, я тебя недостоин…
- Стоп, - Кира медленно опустила красную туфельку и слезла со стола. – Вот это сейчас… что? Это ты сейчас меня типа на х… посылаешь?
Начальство нахмурилось. Оно очень не любило, когда текущие моменты затягивались, отнимая драгоценное время у бизнеса.
- Не драматизируй, - бросил он резко. – Я сказал то, что хотел сказать. Нам следует остаться коллегами – ничего больше.
Кира одёрнула жакет:
- Ренат, - сказала она с угрозой, глядя
