Мне казалось, раз ты направлялась в Рим на переговоры, у вас должны быть со Святым Престолом как минимум нейтральные отношения, — озадаченно произнес Иван, глядя вслед удаляющимся церковникам.
— Церковь неоднородна, — Наташа пожала плечами. — К тому же с точки зрения большинства церковников правящую династию Монако очень сложно отнести к «праведным семействам». Гримальди санкционировали открытие в своем университете факультета «темной магии», курируют проекты, изучающие ряд запрещенных магических дисциплин… Всё это явно не добавляет нам «очков» в глазах простых священнослужителей. Причем не спасает даже то, что в этих же проектах участвует сам Святой престол. — Тут Наташа усмехнулась и развела руками. — Понтифик говорил, что «чтобы успешно бить врага, его нужно для начала изучить». Но сейчас не это важно!
Ванина подруга мотнула головой, словно отгоняя лишние мысли.
— Я уже говорила, что отправляюсь в Рим. Не хочешь составить мне компанию? Так и тебе меньше хлопот, а я позже смогу хвастаться, что в путешествии меня сопровождал сам «Великий Целитель из Далекой Рассеи граф Иван Лудильщиков!»
Девушка попыталась сделать деловой вид, но не смогла сдержаться и рассмеялась, запрокинув голову и показав нежную шейку.
— А почему бы и нет? С радостью! — глядя на столь обворожительное зрелище, Лудильщиков быстро принял «правильное» решение. — Я тут всё равно дела практически закончил, так что почту за честь сопровождать вас в Рим, сеньора княгиня. — И Иван изобразил глубокий придворный поклон.
Дни пролетали легко и даже радостно. И не было в этом ничего романтического — просто наш герой, наконец, выспался. Да, чисто физиологически Лудильщиков во сне не нуждался, но вот психологическая усталость и магическое перенапряжение от интенсивной целительской деятельности в течении десяти суток подряд давали о себе знать. А теперь здоровый сон ощутимо улучшил Ивану настроение.
Из примечательного:
За день до отбытия Лудильщикова посетила многочисленная делегация «спасенных горожан». Люди выкрикивали здравницы, лезли обниматься, кто-то привел фотографа, чтобы сделать большое групповое фото «Великий Целитель и им спасенные…»
А там пошло-поехало. Кому-то пришло в голову, что одной фотографии недостаточно, другой подхватил, что нужно пригласить именитого художника! Следующий заявил, что их спаситель должен быть увековечен в мраморе.
Бедный Ваня потерял смысл происходящего уже на второй минуте.
— Джузеппе! Куда они меня тащат?
— К городской администрации, — прокомментировал действия горожан молодой доктор. — Да вы не переживайте, тут недалеко, метров триста.
— А теперь объясни мне ясно и доходчиво. Что тут происходит? — прошипел на ухо своему ассистенту Иван, когда смог пробиться сквозь толпу.
— Сейчас «народ требует от правительства» клятвенного обещания, что на главной площади города будет воздвигнут памятник в вашу честь, — тихонько описывал происходящий вокруг балаган Джузеппе. — Мэр пытается отговориться, ссылаясь на то, что у города сейчас есть более актуальные проблемы. Ага, кажется сейчас градоначальнику собираются бить морду…
— А вот это можно было и не переводить, — хмыкнул Ваня…
В результате народной инициативы решение об установке памятника было принято, а Ваня чуть не попал в очередной переплет: была произведена попытка взять его в полон для… позирования.
И только выуженный из личного пространства свиток с приглашением от Ватикана охладил самых рьяных и заставил искать компромисс.
Сошлись на том, что Иван будет позировать художнику два часа, а тот постарается как можно лучше отобразить «дух великого целителя». После чего, уже опираясь на работы живописца, скульптор приступит к своей работе…
Мастер кистей и красок оказался не чужд магии, активно использовал телекинез и ряд профессиональных заклинаний. И результат Ваню порадовал. Работа, разумеется, закончена ещё не была, но и сейчас можно было говорить о высоком мастерстве и безусловном таланте художника. Лудильщиков подумал, да и заказал у живописца портрет и лично для себя.
А ещё Джузеппе Москати уговорил нашего героя взять его с собой в качестве ассистента. Ну, и секретаря…
Иван раздумывал недолго: раз уж он всё равно регулярно попадает в ситуации, требующие от него целительских навыков, то иметь под рукой компетентного ассистента — совсем неплохая идея. А уж находясь заграницей, обзавестись человеком, решающим административные и хозяйственные вопросы, и вовсе выглядела как замечательная идея, которая должна была прийти ему в голову гораздо раньше.
А в последний день перед отбытием Лудильщиков посетил кафе. Один.
— Вы даже представить себе не можете, господин граф, что там за террибил бандито. Приходят, вина требуют, денег требуют, болтают об уважении, доле в деле и покровительстве. Первых я выставил. Ласково, даже ноги не переломал, — хриплый голос прервал рассказ, хозяин заведения наполнил опустевшие рюмки. Чокнулись.
— Так они назавтра явились. С друзьями. Пришлось проломить пару голов. Выставил. Назавтра уже целая толпа у дверей, не подумайте, что гостей… А ведь я мог бы их всех просто прикопать или на ингредиенты пустить… Но нет, видите ли, «это плохо на тебя влияет».
Мужчина нахмурился и раздраженно цокнул языком. И тут его мимика изменилась. Голос стал мягче, из него исчезли хрипотца и свирепые ноты.
— Ты же знаешь, Кай! Серафима просто за тебя переживает! Она не хочет, чтобы ты убивал…
— Да знаю я, знаю! — снова прорезался скрипучий голос, и мужчина потянулся к одной из стоящих на столе бутылок. — Попробуйте вот эту, господин граф! Эту настойку я по особому мексиканскому рецепту делал! Там перца больше, чем спирта! Острая — жуть! Даже меня пробирает. Я её «Поцелуй Ада» назвал.
Ласково огладив бутылку, повар пододвинул к Лудильщикову рюмку, в которой плескалось на самом донышке.
— Ну! — голос снова стал мягким. — За здоровье наших любимых!
Чокнулись.
— Ух!
Вот так трое мужчин делятся наболевшим и дегустируют Настойки.
Именно трое! Иван, Анри и месье Каюзак («Для своих Кай»). Иван наблюдал за собутыльником с огромным интересом. Эти двое ладят, и очень неплохо. Несмотря на радикальные отличия, сходятся они обычно в вопросе безмерной любви к своей жене. Ну и ещё Каюзак, как более «старший и опытный», заботится о своем «брате», относясь к нему снисходительно. Мол —
