Каждая новая кодировка еще больше увеличивала сходство Башни Ветров с Вавилонской. Как библейская башня не достигла неба, потому что Создатель смешал языки ее строителей, так и каждая новая попытка навести порядок в архиве имела те же последствия. Возможно, это была попытка отобразить идеальное мироздание, изначально обреченная на неудачу; или была надежда на то, что хаос, как считали греческие философы, является первичным состоянием, из которого Бог создал упорядоченную вселенную, а не наоборот. Второе сравнение более удачное, потому что хаос есть не только нечто неупорядоченное. Это еще и бездна, открывающаяся навстречу входящему. Так и здесь: перед вами – таинственный мир, который охраняет Августин, как трехглавый Цербер у ворот Царства мертвых.
Префект протянул кардиналу лампу, работавшую от батареек, законно думая, что путь того лежит в комнаты Riserva, где нет света. Кардинал кивнул, не проронив ни слова. Молчал и Августин, он последовал за кардиналом на верхние этажи башни по винтовой лестнице. В конце нее была лестничная площадка с телефоном на стене.
Здесь, на пути к самым старым и секретным отделам Archivio Segreto, воздух был затхлым, несло гнилью. Зловоние усиливали химикаты для уничтожения грибка который, веками размножаясь в непроветриваемых помещениях» теперь красноватым налетом покрывал папки и пергаменты и выживал даже после применения веществ с новейшими формулами. Только с позволения папы можно было заглянуть в эти комнаты и изучить документы, находящиеся в них. Однако понтифик редко подписывал такие разрешения, разве что самые важные. Поэтому данную обязанность взял на себя кардинал Йозеф Еллинек. Подписывал разрешения он, правда, нечасто, но обычному человеку не полагалось знать о причине отказа. Документы, составленные менее чем сто лет назад, отправлялись прямо в секретные помещения. Документы, в которых упоминалось о папах, оставались засекреченными в течение трехсот лет. В стопках и свитках, в переплетах и под печатями здесь лежала история Церкви за последние два тысячелетия. За тремя сотнями печатей тут хранился документ, в котором говорилось о том, как шведская королева-протестантка Кристина поверила в святое причастие, чистилище, отпущение грехов, подчинилась непогрешимому авторитету папы, решениям Собора в Триенте и, таким образом, стала католичкой. Замечания папы Александра VII, книги со счетами, письма и подробные отчеты обо всем: от одежды для обращенной в новую веру (черный шелк, глубокое декольте) до сладостей – поданных к столу статуэток и цветов из марципана, желе и сахара, а также упоминание о ее бисексуальности – все это подтверждало мнение о Ватиканском архиве как об одном из лучших в мире. Последнее письмо к папе страстной католички Марии Стюарт, внучки Генриха VII, также хранилось здесь; как и постановление Священной конгрегации о запрещении «Шести книг об обращении небесных сфер» Николая Коперника. Под шифром EN XDC, в отдельном архиве, были собраны документы, связанные с процессом над Галилео Галилеем, включая и злополучный вердикт кардиналов на странице 402: «Мы заявляем и подтверждаем, что ты, Галилей, обвиняешься в этом святом суде в том, что полагаешь истиной и сеешь в народе лжеучение, говоришь, что Солнце находится в центре мироздания, не движется с востока на запад, а Земля вращается вокруг него и не является центром мира… Поэтому ты должен подвергнуться исправлению и наказанию, налагаемым за преступления такого рода согласно святым канонам и другим общим и частным предписаниям». Verba volant, scripta marient.[19]
Здесь сохранялись предсказания, касающиеся пап; пророчества, которые официально признавались, вероятно, лживыми, но их все же не оставляли без внимания. Здесь же находилось и пророчество Малахии о папах, которое – и это повергало курию в растерянность – никак не могло принадлежать этому пророку, потому что было записано только через четыреста сорок лет после его смерти. Однако именно в нем с поразительной точностью назывались имена, происхождение и определенные факты из жизни первосвященников. И даже больше: оно предрекало скоротечность папства. Малахия называл лишь двух последующих понтификов, а последним папой должен был стать римлянин по имени Петрус. В пророчестве говорится о разрушении города на семи холмах и Страшном суде над народом. Ничто на этой земле не является более непреложным, чем решение римской курии, и если единожды она вынесла отрицательный вердикт пророчеству Малахии о папах, то документ навсегда останется запретным – для мирян уж точно. Несмотря на то, что credo quia absurdum[20]прозвучало из уст не еретика, а богослова Ансельма Кентерберийского, чья лояльность по отношению к папе Григорию VII и Святой Церкви известна всем и не подлежит сомнению.
Папа Пий X, которому Малахия пророчил Ignis ardens,[21]был избран 4 августа, в день св. Доминика – его атрибутом является собака с пылающим факелом. Умер же он через несколько недель после начала Первой мировой войны. Папа жалел своего неизвестного еще преемника, потому что уже знал, что тому грозило religio depopulate,[22]или «уничтожение религии» – падение интереса к религии.
Позже исследования показали, что автором пророчеств о папах был Филиппо Нери. Он жил во времена Микеланджело; иногда становился словно одержимый, чрезвычайно возбуждался, и тело его содрогалось. А во время причастия мог запросто воспарить над алтарем. Сердце его билось так сильно, как литавры во время Страшного суда. Позднее Филиппо Нери был канонизирован, так как исцелил легион больных и несть числа дарований ему было ниспослано.
Где же сохранялись дневники Нери, патриарха конгрегации ораторианцев? С уверенностью можно предположить, что находились они здесь, в секретном архиве Ватикана; хотя по официальной версии святой перед смертью якобы сжег все свои документы. По воле случая? В год смерти Нери (1595) был опубликован труд в пяти томах бенедиктинского монаха Арнольда Вийона о заслугах его ордена в области литературы. Он назывался «Lignum vitae – ornamentûm et decus Ecclesiae»,[23]во втором томе этого издания, в главе Prophetia S. Malachiae Archiepiscopi, de Summis Pontificibus,[24]на страницах 307–311, упоминается о пророчествах основателя конгрегации ораторианцев.
Pontificibus. Чудо – желанное дитя веры. Связи между ораторианцем Филиппо и бенедиктинцем, упокой Господь его душу, отрицать невозможно, сколь бы чистые побуждения ими ни двигали.
В Sidus olorum,[25]в пророчестве, говорилось, что «лебединая краса взойдет на престол». Эти слова казались таинственными и туманными. Но когда в 1667 году Клемент IX стал папой, никто уже не сомневался в точности этого предсказания. Ведь Клемент (Джулио Роспильози) прославился как поэт (по сей день он единственный папа-поэт), а лебедь, как известно, один из символов поэзии. На протяжении веков папа по избрании конклавом не имел права покидать Ватикан. Та же судьба ожидала и Пия VI, когда вслед за Клементом XIV он был избран после пятимесячного заседания конклава в Квиринальском дворце. Святой в свое время назвал данного папу еще и Peregrinus apostolicus,[26]о чем не вспоминали всю эпоху Возрождения, пока в 1798 году войска, принимавшие участие в революции, не экспатриировали несчастного во Францию, где он и нашел смерть. Когда Лев XIII предпочел герб с изображением кометы (все папы после решения конклава обязаны получить герб), то сразу стало понятно еще одно пророчество – lumen in coelo.[27]Пророчество о том, что преемник Пия XII будет pastor et nauta,[28]перед избранием Иоанна XXIII обсуждалось; но ни с одним из претендентов на престол оно не связывалось: никто не воспринимал патриарха Венеции, города христианского судоходства, всерьез. Но, несмотря на это, Ронкалли был избран – и период его правления стал пасторалью в лучшем смысле этого слова.
